Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Вот и князь старицкий – Владимир Андреевич, – сказал Добрыня. – Всех собрал государь! Ох, зададим жару татарам!

– Быстрее бы отдых, – протянул Архип и облизнул сухим языком высохшие губы.

– Дальше еще жарче будет! Терпи! – усмехнулся Добрыня. А войско продолжало свой путь.

Разъезжали впереди ертаульные полки, охранявшие войско от внезапных нападений. Следовавшие за ними посошники расчищали для ратников путь. Передовой полк шел следом. В их главе ехали воеводы Иван Иванович Пронский и Дмитрий Хилков. Для последнего – тридцатилетнего воеводы, это был второй поход на Казань. Он внимательно поглядывал за своим полком, часто возвращался назад, поторапливал воинов:

– Быстрее! Быстрее идите! Подтянуться! Из-за нас все войско медлит!

Иван Пронский вовсе не обращал ни на кого внимания. Грузный, он истекал потом, тяжело вздыхал, то и дело требовал воды. Рядом с ним ехал его дальний родственник Юрий Пронский-Шемякин. Он устало глядел вдаль, крепче сжимая поводья.

– Ничего, родной, скоро привал, напою, да накормлю тебя, – успокаивал он своего уставшего коня. Пожалел его затем, слез, двигался пешим, ведя коня за собою.

За Передовым полком шел полк Правой руки под командованием воевод Петра Щенятева и нового приближенного государя – Андрея Курбского, двигающийся по направлению в Каширу.

Петр Михайлович Щенятев когда-то был близким другом и доверенным лицом князя Ивана Федоровича Бельского, убитого Шуйскими. Несколько лет был он в опале до тех пор, пока Шуйские не лишились своей власти. Спустя пять лет он получил шапку боярина и участвовал во втором походе царя Иоанна на Казань. Отличился он там, проявил себя как талантливый полководец, потому верил ему государь.

Курбский же, ровесник Иоанна, тоже завоевал его доверие в том же походе, а затем выполнял некоторые поручения государя. Теперь же, покачиваясь в седле, с улыбкой оглядывал он свой полк, горели в предвкушении славных битв его глаза…

Позади полка Правой руки шагал Царский полк, и возвышался над ним государев стяг – полотнище высотой в три метра, которое несли несколько человек. На красном полотнище с откосом, усыпанном крестами и звездами, в круге изображен Спаситель, окруженный херувимами и серафимами. Блестели на солнце богатые доспехи отобранных конников, ровнее прочих шагали здесь подтянутые, суровые ратники. Сверкала сталь на их острых бердышах и копьях.

Ехал среди них и государь в блистающем панцире с зерцалом. Неотступно следовала за ним его свита, а также рынды – братья Захарьины, воеводы полка Иван Шереметев Старший и Владимир Воротынский, Михаил Глинский и многие другие бояре. Адашевы в сверкающих доспехах также ехали подле государя; Федор Григорьевич, гордо задрав поседевшую бороду, ехал позади сыновей, которых и тут сопровождал верный Мефодий. И в его глазах стояли слезы гордости, когда видел он перед собой крепкие мужские спины своих воспитанников. Еще недавно сабли поднять не могли! Теперь одеты в тяжелые панцири, кольчуги, и собственные сабли в узорных ножнах висят у поясов.

Замыкал шествие Царского полка Большой полк под командованием Ивана Мстиславского и Михаила Воротынского, возглавлять который было великой честью для воевод. Но Архип и Добрыня не видели своих полководцев в этом море шагающих воинов, утопающих в пыли.

– Через день будет Коломна, – словно подбадривал юношу Добрыня.

Завершали марш всего войска полк Левой руки под командованием воевод Дмитрия Микулинского и Дмитрия Плещеева, а за ними Сторожевой полк Семена Шереметева и Василия Серебряного.

Прошагав весь день, войско сделало небольшую остановку, чтобы ратники смогли поесть и немного отдохнуть. Ратников кормили из общего котла, но Архип не наелся, а больше просить не полагалось.

– Эх, еще бы тучки солнце это проклятое прикрыли, – взглянул вверх Архип, доставая из-за пазухи два сухаря. Один он протянул Добрыне.

– Попридержи угощения, тебе это пригодится, – отмахнулся мужчина и присел на траву. – Даже не знаю, что лучше – грязь месить, если вдруг дождь, или вот такая жарища!

Добрыня вынул из-за пояса небольшой мешочек и пальцами взял оттуда толокно [28] Пропаренные, высушенные, толченые ячмень или овес в виде муки. , отправил себе в рот.

– Посыпь-ка сухарик себе, всяко вкуснее будет, – посоветовал он Архипу. Неподалеку группа наемных германцев жарили на костре две огромные рыбины, жир, капая с них, шипел. Учуяв вкусный аромат, Архип с завистью оглянулся.