Николай Дмитриев - В грозный час

– Что там у брода?

– Там войско урусов, – сообщил Темир-мурза и подал грамоту. – Вот ещё мои люди гонца перехватили.

– Ну-ка давай посмотрим… – Дивей-мурза взял грамоту, развернул, внимательно прочитал и повернулся к собравшемуся курить хану. – Хорошо складывается. Тут воевода урусов пишет, что его полк ждёт нас у Сенькина брода.

– Значит, нам надо подумать, как обойти Серпухов с другой стороны, – спокойно, как об уже решённом, сказал хан и, взяв мундштук кальяна, с наслаждением затянулся.

Дивей-мурза согласно наклонил голову и снова обратился к Темир-мурзе:

– Твой пленник ещё жив?

– Так. – Темир-мурза энергично кивнул. – Я приказал не трогать.

– Ты правильно сделал, – похвалил молодого мурзу советник хана и, немного подумав, решил: – Сейчас мы поедем и хорошенько его расспросим, а потом обсудим, как ты со своим отрядом будешь дразнить князя урусов, чтоб он считал, будто мы собираемся идти через Сенькин брод.

Вернувшись в свой стан, Темир-мурза сразу провёл Дивея-мурзу к пленнику. Урус, которого стерёг бритоголовый татарин, сидел на земле, опустив голову на туго связанные руки. Оценив вид пленника, Дивей-мурза покачал головой:

– Да, не больно-то он достойный… Но раз мы идём в обход через другой брод, важно выведать всё… Где будем спрашивать, здесь?

– Нет, там. – И Темир-мурза показал на полыхавший чуть в стороне большой костёр, вокруг которого уже сидели татары, лакомясь битым под седлом мясом.

Пока Темир-мурза усаживал гостя перед расчищенной возле костра площадкой, оттуда, где сидел пленник, послышался какой-то шум. Похоже, там всполошились лошади, и Темир-мурза махнул Едигею. Старый татарин сорвался с места и, когда отбежал от костра, заметил, что пленника нет, а бритоголовый страж, стоя на коленях, держится двумя руками за голову и бессмысленно тянет:

– В-а-а… В-а-а…

Мгновенно подскочив к татарину, Едигей ухватил его за шиворот:

– Где урус?

– Сбежал шайтан, сбежал… – пробормотал страж и опять затянул – В-а-а…

– А ты куда смотрел, баранья голова?! – в бессильной ярости вскричал Едигей и принялся исступлённо хлестать нагайкой бритоголового…

Было раннее утро, и Дикое поле затихло. Ночная живность укрылась на своих лежбищах, а дневная ещё сидела по норам и гнёздам. Над рекой стлался туман, через разрывы в котором то там, то там проглядывал росший на другой стороне лес, и уже слышалось, как начинала плескаться рыба. Тимоха, спустившись к самой воде, смочил подсохшие за ночь, но продолжавшие болеть синяки и ссадины. Потом зашёл по пояс и, стянув за собой коня, поплыл вместе с ним к другому берегу.

Всю ночь бедолашный казак скакал в сторону порубежья, благо небо вызвездило и он хорошо знал, куда ехать. Правда, каждый раз, вспоминая зловещие отблески того костра, Тимоха благодарил Бога за то, что успел перегрызть сыромятный очкур, стягивавший руки. Когда же бритоголовый татарин подошёл к нему, чтобы тянуть на расправу, казак что было сил треснул его по башке и метнулся в сторону.

И вот тут-то Тимохе несказанно повезло. Наткнувшись на отпущенную пастись неосёдланную лошадь, он, вырвав прикол, одним махом вскочил на неё и помчался куда глаза глядят. Всполошившись, другие бывшие поблизости лошади стали метаться, ржать, и этот шум, спасая Тимоху, скрыл от татар, куда поскакал беглец, дав казаку время затеряться в ночной темени.

Одолев реку, Тимоха выбрался из воды и сразу почувствовал упадок сил. Ему вдруг показалось, что опасности больше нет, татары его не догнали, и главное теперь – только как-то обойти мешавшую добраться к своим засечную линию. Тимоха с трудом влез на лошадь и, поклёвывая носом от внезапно навалившейся усталости, медленно затрусил вдоль берега.

Видимо, казак малость вздремнул на ходу, потому как, сколько времени он так ехал, сообразить не мог, зато опушка ему почему-то показалась знакомой. Тимоха встряхнул головой, толком осмотрелся и радостно присвистнул. Выходило, что он оказался там же, где переплывал реку, чтобы сообщить о татарах, объявившихся на сакме. Больше того, Тимоха вскорости углядел тот самый поворот к засеке и не колеблясь свернул на малоприметную тропу.

Подъезжая к засеке, Тимоха было испугался, что дыру заделали, но всё обошлось, и казак, кое-как слезши с лошади, повёл её по лежавшим на земле брёвнам. Однако, едва миновав лаз, Тимоха ступил с брёвен на землю, как страшный удар по загривку сбил его с ног. Ничего такого не ожидавший казак попробовал приподняться, но на него с двух сторон обрушился град ударов. Тимоху били ногами, кулаками, а когда он, уже до того измордованный татарами, мог лишь дышать взахлёб, кто-то, ухватив за волосы, задрал ему голову вверх и рявкнул прямо в лицо: