Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

В это время мы с Ирой решили поменять квартиру с 2-комнатной на 3-комнатную: разнополые дети уже начали стесняться друг друга, а нам с Ирой надоело ежедневное упражнение по разборке и сборке софы. Но с обменом ничего не получалось, а накопленных денег не хватало, чтобы заплатить вступительный взнос в новый кооператив. Помог мой брат Миша, работавший тогда заместителем у известного на всю страну старателя Вадима Туманова в самой большой старательской артели Печора. Он дал нам в долг денег на взнос до тех пор, пока мы не получим назад деньги за нашу предыдущую кооперативную квартиру. Мы смогли ему вернуть только через год, когда переехали в новый кооперативный дом на Кунцевской улице, также построенный и для сотрудников Минвнешторга.

В 1984 году Шибаева направили на курсы Патоличева с отрывом от производства сроком на 6 месяцев. Тут не до командировок. В очередную поездку в Индию вместо себя посылаю Эдика Веденеева, который к этому времени вернулся из Чехословакии и работал экспертом в нашей фирме. Я же, помимо текущей экспортно-импортной деятельности, продолжал бегать с проектом Постановления. В том же году впервые выехал в Австралию, где предполагалось заключение очередного экспортного лицензионного соглашения на разливку алюминия в магнитном поле – на этот раз с австралийской фирмой Комалко. Переговоры были в Сиднее и успешно подходили к концу, когда мне позвонили из Канберры и потребовали срочно приостановить встречи, связавшись с Москвой. Звоню Борису Евгеньевичу. Оказалось, что какой-то новый чинуша из Госплана проснулся и решил запретить продажу этой лицензии: Нечего укреплять обороноспособность капстран, позволяя им производить более дешевый и качественный алюминий, применяемый в самолетостроении. А ведь мы к этому времени продали эту лицензию уже 10 раз, в том числе и в 3 страны – члены СЭВ, впервые в мире создав пул лицензиатов, которые на основании условий этих лицензий обменивались друг с другом и с нами всеми произведенными изменениями и улучшениями. Куракин, убежденный, что ему удастся снять запрет, приказал быть с ним ежедневно на связи, пока приостановив переговоры. Упершись, как бык на одной малозначащей формулировке в тексте я потребовал от ничего не понимающих партнеров сделать паузу. Сидим с нашим представителем в Австралии Евгением Журавлевым голодные в снятом для нас мотеле (гостиничные нормы в Австралии позволяли жить только в самых дешевых отелях, где на завтрак в номер полагалась маленькая булочка и 0,25 л молока. Питание же в общепите было нам не по карману – при 13 австр. долларах в сутки, стоимость же куриной ножки с картошкой в стоячих кафе превышала 5 долларов. Имевшиеся консервы мы уже съели. Иногда прогуливались в районе Бондай Бич, целиком заселенном эмигрантами из СССР, где с удовольствием наблюдали жанровые сценки, как будто целиком взятые с различных деревенских или одесских улиц: домино, старушки на лавочках у подъездов, смесь русского, украинского, еврейского и английского языков, перемежающаяся чистейшим многоярусным матом.

Тут, нам на счастье, получаем приглашение на ужин от одной из фирм, с которой мы уже встречались в первые дни. Хозяин фирмы, смущаясь, спросил, не будет ли у нас возражений, если он на этот ужин пригласит и некоторых своих родственников. У ресторана много народа, за столом человек 8, которые тут же стали засыпать нас вопросами: Этот значок (торговая эмблема нашего Объединения) – орден?, А вы носите сапоги?, А куда Вы в командировках прячете портупею и оружие? и т.п. Не отвечая на эти вопросы я тут же задал несколько ещё более глупых вопросов и, увидев открытые рты австралийцев, рассказал им какой-то анекдот. Хозяин, отсмеявшись, разрядил обстановку: оказалось, когда он дома рассказал о встрече с русскими, никто не мог поверить, что это обычные белые деловые партнеры, носящие хорошие костюмы и весьма прилично говорящие по-английски. Многие хотели в этом убедиться, поэтому он отобрал самых неверующих, а остальным желающим посоветовать понаблюдать за нами с улицы. После этого ужин, кстати, с прекрасной для нас, голодных, кухней прошел в очень теплой обстановке.

Через два дня Куракин выдал нам добро на подписание. Договорившись о встрече с руководством Комалко, мы, обе стороны готовые на компромиссы, тут же завершили переговоры и подписали соглашение. Вечером президент фирмы устроил торжественный прием в клубе ветеранов второй мировой войны, членом которого он был. В ходе приема я ему шепнул, что виски Чивас Ригал, которые нам подавали, не настоящие. Не устраивая скандала, он со мной вместе и метрдотелем пошел к бару. Заставили его продегустировать из моего стакана. Результат налицо: бармен уволен, мне вручили целую бутылку, а из счета всё выпитое было исключено. Президент, пытаясь искупить неприятное недоразумение, пригласил меня сегодня же ночью на его личном вертолете слетать на остров Тасмания, где, по его словам, лучшие в мире устрицы и публичные дома. Пришлось отказаться, ссылаясь на необходимость завтрашнего вылета и строгость австралийских властей по поводу нарушения программы, заявленной при подаче на визу.