Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

После чего он снова призвал к помощи Бога, Богородицу и святого Георгия Победоносца.

Когда рыцарь вернулся на свое место, к алтарю подошел Жак Ле Гри. Он встал на колени и точно также поклялся в своей невиновности.

Вторую клятву соперники давали вместе, стоя на коленях перед алтарем напротив друг друга. Каждый положил руку на распятие, при этом их руки почти соприкасались. Каждый из них поклялся, что справедливость на его стороне, что он говорил правду, рискуя бессмертием своей души и что он лишится радостей рая ради страданий ада, если, давая клятву, солгал. Каждый поклялся, что на нем и на его лошади нет никаких волшебных амулетов, что он «всецело рассчитывает только на справедливость, свои добрые намерения, свое тело, лошадь и оружие». Затем каждый поцеловал распятие.

Третья и последняя клятва считалась самой обязывающей. Оба соперника по-прежнему стояли на коленях перед алтарем лицом друг к другу. Забрала их шлемов оставались открытыми, а правой рукой каждый касался распятия. Но в этот раз они протянули левые руки вперед и сцепились ими. Стоявший рядом маршал подставил под их сцепленные руки свою ладонь. Теперь они давали клятву друг другу, опять начиная с Карружа:

— Тебе, Жак Ле Гри, руку которого я держу в своей, я клянусь на священном писании, а также верой и крещением, которое я получил от Бога, что слова и поступки, которые я приписываю тебе и которые другие приписывают тебе — правда, что я преследую добрую, правую и святую цель вызвать тебя на бой, в то время как тобой движет зло.

И Жак Ле Гри, все также сжимая левую руку Карружа, ответил:

— Тебе, Жан де Карруж, руку которого я держу в своей, я клянусь на Священном Писании, а также верой и крещением, которое я получил от Бога, что, вызывая меня на бой, ты преследуешь дурную цель, в то время как у меня есть добрая и верная цель защищать себя.

Поклявшись, каждый снова поцеловал распятие.

Третья и последняя клятва по форме походила на многие другие средневековые ритуалы — от бракосочетания до коммендации (заключения вассального договора). Но во время этих совместных обрядов участники сцепляли правые руки, а перед поединком — левые. Это указывало на то, что их связь враждебная.

Давая клятвы, участники поединка рисковали не только своими жизнями, богатством, репутацией, но и бессмертием своих душ. Один из присутствовавших священников указал на святыни на алтаре и торжественно напомнил двум соперникам и всем присутствующим, что исход поединка будет означать «проклятие для того, кто виновен, для его души и тела, учитывая клятвы, которые они только что дали, поскольку приговор им вынесет Бог».

Выслушав предупреждение священника, оба воина поднялись с колен и вернулись на свои места на противоположных сторонах поля.

Как только соперники назвали свои имена, сформулировали обвинения, вручили судьям свитки, дали проверить свое оружие, услышали правила поединка и торжественно поклялись три раза, осталась одна последняя церемония.

Смертельные поединки уже стали во Франции редкостью, и еще большей редкостью был поединок, в которых на кону стояла жизнь женщины. Как главный свидетель в деле, Маргарита также должна была поклясться вслед за участниками поединка.

Жан де Карруж подошел к жене и подняв забрало на шлеме встал рядом с ней и произнес:

— Сударыня, на основании ваших показаний я скоро буду рисковать жизнью в бою с Жаком Ле Гри. Вы знаете, с благой ли целью я это делаю.

Огромная толпа замерла, и все взгляды устремились на Маргариту, которая ответила:

— Мой господин, это так, вы можете уверенно сражаться, поскольку цель благая.

На что рыцарь просто ответил:

— Все в руках Господа.

Это были последние слова, которыми обменялись Жан и Маргарита перед поединком. И он, и она понимали, что, возможно, это их прощальные слова друг другу.

Рыцарь «поцеловал жену, сжал ее руку и осенил себя крестным знамением». Потом он развернулся и пошел обратно на свое место на правой стороне поля.

Очевидец в хронике описывает, с какой тревогой Маргарита наблюдала, как ее муж готовится выйти на поле, чтобы сражаться за их жизни: «Госпожа не сводила глаз с поля и отчаянно молилась Господу и деве Марии, покорно прося их даровать ей в этот день победу, на которую она имеет право.

Очевидно, что она очень нервничала и совсем не знала, что ждет ее саму, ведь если ее муж проиграет, ее не пощадят и сожгут на костре. Не знаю — поскольку никогда не говорил с ней — не часто ли жалела она о том, что решила идти до конца, и они с мужем оказались в смертельной опасности — но теперь ей ничего не оставалось, как ждать исхода».