Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

При этой мысли Макрон улыбнулся. Сам он пребывал в должности центуриона всего-то на несколько недель дольше, чем Катон на военной службе, и до недавнего времени по старшинству производства являлся младшим центурионом Второго. Однако в последних стычках с бриттами двое центурионов четвертой когорты сложили головы, что сразу подняло его на две ступени, сделав четвертым по старшинству. Кого бы ни назначили на освободившиеся командные должности, Макрон автоматически имел перед новоиспеченными центурионами неоспоримое преимущество.

Он поднял голову и ухмыльнулся Катону:

— Если эта кампания затянется на несколько лет, глядишь, даже ты сможешь выбиться в центурионы.

Катон улыбнулся, сочтя это не более чем шуткой. Все шансы были за то, что остров покорят куда раньше, чем высшее командование сочтет его достаточно зрелым и опытным воином для назначения командиром центурии. В конце концов, ему было всего лишь семнадцать лет, а должность центуриона не для зеленых юнцов. Если когда-то он и получит ее, то этого придется ждать годы.

Юноша вздохнул и протянул восковую табличку, с которой работал:

— Отчет о численности боеспособного личного состава, командир.

Макрон отмахнулся от таблички. Сам он и читал, и писал с трудом, а потому предпочитал не делать ни того ни другого, всецело переложив письменную работу на плечи своего оптиона, благо тот получил прекрасное столичное образование, и командир твердо верил, что со всяческой писаниной в шестой центурии теперь полный порядок.

— Ну, что там?

— Шестеро наших легионеров в полевом лазарете, и двое из них вряд ли выживут. А еще троих, хотя жизни их и вне опасности, по словам главного хирурга, придется уволить со службы. Сегодня пополудни их необходимо доставить к побережью. К концу текущего года они должны вернуться в Рим.

— И что тогда? — Макрон печально покачал головой. — Жалкое пособие, на которое не прокормиться, и перспектива до конца дней просить милостыню на улицах. Право же, не та жизнь, за которую стоит цепляться.

Катон кивнул. В детстве он видел увечных ветеранов, выпрашивавших подаяние в грязных нишах форума. Для лишившихся здоровья людей это было единственной возможностью выжить, и, возможно, смерть и вправду была бы для многих из них лучшим выходом.

Катон неожиданно представил себя в роли убогого калеки и невольно поежился. У него не было семьи, так что в случае беды ему не приходилось рассчитывать на чью-либо помощь. Единственным человеком вне армии, которому он, может быть, не был безразличен, являлась Лавиния, но сейчас она вместе с другими рабынями и рабами из свиты матроны Флавии, супруги командира Второго, находилась на пути в Рим. Однако на нее рассчитывать нечего. Не говоря уж о том, что Лавиния не распоряжалась собой, Катон не слишком наделся на то, что такая красавица сможет любить калеку. И будет ли ему легче, если она останется с ним из жалости или из ложно понятого чувства долга? Макрон уловил перемену в настроении молодого человека и сам подивился тому, насколько он чуток к переживаниям паренька. Все оптионы, каких он знал до сих пор, были заурядными солдатами, чуть получше или чуть похуже, но Катон — совсем другое дело. Смышленый малый, грамотей и вместе с тем храбрый и находчивый воин, уже успевший проявить себя в деле. Другой на его месте нос бы задирал, а этот не высовывается. Надо думать, этот паренек далеко пойдет, если, конечно, проживет достаточно долго, чтобы успеть продвинуться. По правде сказать, Катон вызывал у своего командира смешанные чувства, он удивлял его, порой забавлял, а порой и восхищал.

— Не вешай нос. С тобой все обойдется. Раз уж тебе повезло остаться в живых, оказавшись в самом горниле еще зеленым новобранцем, значит тебе на роду написана долгая жизнь. Не унывай!

— Есть не унывать, командир, — тихо отозвался Катон, прекрасно понимая, что это лишь слова утешения. Смерть не щадит никого, даже таких, как Бестия, — опытных, несгибаемых и умелых бойцов.

— Итак, на чем мы остановились?

Катон посмотрел вниз на восковую табличку:

— Еще один раненый с резаной раной бедра быстро идет на поправку. Он в лазарете, но через несколько дней встанет на ноги. Кроме того, у нас четверо ходячих раненых — эти все скоро вернутся в строй. Но на данный момент полностью боеспособными можно считать лишь пятьдесят восемь легионеров.

— Пятьдесят восемь, — хмуро повторил за ним Макрон. Бритты изрядно потрепали шестую центурию. На остров высаживались все восемьдесят бойцов, а теперь, спустя несколько дней, потеряно уже восемнадцать.