Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

Этот воинственный народ, проводя безжалостную экспансию, поглотил племя триноватов и включил в свои владения их главный город Камулодунум, весьма зажиточный и торговый. С одной стороны, то был крупный успех, но с другой — многие племена теперь взирали на катувеллаунов почти с тем же ужасом, что и на римлян. Чтобы показать колеблющимся, что легионы сильней, и склонить их к признанию власти Рима, желательно захватить Камулодунум еще до осени. Это упрочит положение завоевателей, хотя, разумеется, еще не обеспечит окончательной победы. На то, чтобы весь этот огромный остров стал подлинной провинцией великой империи, потребуются годы походов и битв. Но если римлянам не удастся взять Камулодунум, все может обернуться похуже. Не исключено, что Каратак сумеет склонить колеблющихся на свою сторону и собрать войско столь многочисленное, что оно сможет взять верх над армией Рима. С усталым вздохом Веспасиан поднырнул под клапан палатки и в знак приветствия кивнул главному лекарю легиона.

— Бестия умер, — объявил Макрон, войдя в палатку.

Ливень, глухо барабанивший по козлиной шкуре, заглушил слова центуриона, и Катон, оторвав глаза от своей писанины, переспросил:

— Командир?

— Я сказал, что Бестия умер, — крикнул Макрон. — Умер сегодня после полудня.

Катон кивнул. Новость была печальной, но вполне ожидаемой. Лицо главного центуриона было буквально рассечено пополам. Лекари сделали все возможное, чтобы облегчить его страдания, но спасти заслуженного воина не смогли. Потеря крови, раздробленные кости и занесенная инфекция сделали его смерть неизбежной. Надо сказать, что в первое мгновение Катон ощутил едва ли не радость, ведь именно Бестия превратил первые месяцы его службы в сущий кошмар. Создавалось впечатление, что, муштруя прибывших в легион новобранцев, центурион получал особое наслаждение, издеваясь над «столичным хлюпиком» и созерцая его бессильную ярость.

Макрон отстегнул застежку своего чуть ли не насквозь промокшего плаща и кинул его на спинку походного складного стула, который придвинул к жаровне. Пар, исходивший от одеяний, сушившихся на других стульях, поднимался оранжевыми струйками вверх и наполнял палатку туманом, которого тут и так было более чем достаточно. «Если нескончаемый дождь — это лучшее, что может предложить британское лето, — тоскливо подумал Макрон, — стоит ли вообще драться за этот остров?» Бритты-изгнанники, сопровождавшие легионы, утверждали, будто их сырая страна чуть ли не прогибается от богатейших залежей драгоценных металлов, прекрасных пахотных земель и сочных пастбищ, но, вспомнив об этом, Макрон лишь пожал плечами. Кто их знает, может, они и не врут, но у них имеются свои причины желать, чтобы Рим восторжествовал над их соплеменниками. Ибо по большей части к римлянам прибивались вожди, которых катувеллауны лишили владений и власти и которые надеялись, что в награду за помощь завоеватели вернут им и то и другое.

— Интересно, — промолвил Макрон, уже вслух размышляя, — кто теперь займет место Бестии? Хотелось бы знать, кого Веспасиан прочит в главные центурионы.

— А может, тебя, командир?

— Это вряд ли, парень! — фыркнул Макрон.

Его совсем еще зеленый юнец-оптион прослужил во Втором легионе слишком мало, чтобы представлять себе порядок продвижения по службе.

— Я вообще не участвую в этом забеге. Легат будет выбирать из центурионов первой когорты — самых лучших и самых заслуженных командиров нашего легиона. Необходимо иметь за плечами немало лет безупречной службы на командной должности, чтобы твою кандидатуру хотя бы представили к рассмотрению для перевода в первую когорту. Мне, по моему разумению, еще долго оставаться на своем месте — во главе шестой центурии четвертой когорты. А вот центурионам первой, бьюсь об заклад, сегодня придется поволноваться. Не каждый день выпадает шанс сделаться главным центурионом.

— А разве они не будут печалиться о Бестии? Ведь он был одним из них.

— Наверное, будут, но одно другому не мешает, — пожал плечами Макрон. — Такова война: любой из нас может оказаться на переправе через Стикс. Просто на сей раз выпал черед Бестии. А в общем-то, он немало успел взять от жизни. Еще пара лет, и ему все равно пришлось бы потихоньку сходить с ума от тоски в какой-нибудь ветеранской колонии. Так что если уж кому-то так и так следовало погибнуть, так лучше ему, чем молодому воину с далеко идущими планами, надеждами и амбициями, у которых есть шансы осуществиться. А так появляются вакантные центурионские должности и открываются возможности для продвижения.