Саймон Скэрроу - Римский орел. Орел-завоеватель

Неожиданное просветление воздуха побудило его поднять голову, и он увидел, что солнце наконец стало одолевать туман. То здесь, то там клинки лучей разрывали белесую пелену и в некоторых местах прорубали в ней длинные клинья.

— Катон!

— Да, командир?

— Встань-ка вон на ту кочку. Погляди, не приметишь ли где хоть одно хреново деревцо.

Он указал на заросший мхом бугорок, и Катон нехотя повиновался. Осторожно задрав правую ногу над кочкой, он стал пробовать, выдержит ли она его вес.

— Поспеши, парень! — с досадой поторопил его Макрон. — Не бабу щупаешь, не тяни.

Разведя руки, Катон оторвал от земли левую ногу и медленно выпрямился. Опора, как ни странно, держала, и он вытянул шею, вглядываясь в болотную даль. Тропа впереди делалась еще уже и, сбежав с островка, исчезала во мгле. Было ясно, что повозку по ней дальше не протащить, однако Макрону это могло не понравиться.

— Видишь что-нибудь, что походит на рощу?

— Никак нет, командир.

— А что вон там?

Макрон указал на открывшуюся в тумане промоину, где что-то чернело.

— Мне не разобрать, командир.

— Ну так протри свои хреновы зенки!

Катон прищурил глаза, но рассмотреть деталей не мог, а промоину вновь стало заволакивать блеклым туманом. Чтобы успеть увидеть хоть что-нибудь, юноша инстинктивно подался вперед и, потеряв равновесие, шлепнулся на тропу с распростертыми, словно крылья, руками. Шлепнулся основательно, так что не сразу смог набрать воздуху в грудь.

— Все в порядке?

Макрон наклонился, чтобы помочь ему встать на ноги.

— Да, командир.

— Знаешь, Катон, — Макрон поджал губы. — Попадались мне на моем веку недотепы, но ты…

— Это не я, командир. Просто опора ушла у меня из-под ног.

— Понятно. Сама ушла, значит.

Макрон повернулся и посмотрел на коварную кочку. Олух ногой сбил с нее полосу мха, обнажив слой трухлявой, покрытой плесенью древесины.

— Видишь, командир? — продолжил задетый за живое Катон. — Тут все прогнило. Вот я и… — Он внезапно осекся, с секунду молчал, потом наклонился и принялся обдирать с кочки мох.

Макрон усмехнулся.

— Ладно. Я тебе верю.

Катон, проигнорировав замечание, продолжал счищать мох. Через какое-то время стало ясно, что под зеленым покрытием прятался насквозь прогнивший пень. Юноша огляделся и на коленях пополз к другой кочке, которую уже много быстрей ободрал, обнажив еще один пень, чуть поуже. Он поднял голову и с торжествующим видом воззрился на центуриона:

— Итак, командир?

— Что «итак», дурик?

Конечно, юнец этот отличался от прочих. Он и книжки читал, и мозги у него малость свихнуты, однако подобное поведение даже для него было странным.

— Командир! Неужели не ясно?

— Мне ясно одно: ты окончательно спятил.

— Это пни, командир.

Катон умолк, на его заляпанной грязью физиономии сияла улыбка, и Макрон вновь ощутил себя как бы отцом, взирающим на проделки своего неразумного чада. Он просто не мог злиться на этого дурачка.

— Ну пни, что с того? Вижу, что пни. Похоже, тут латали тропу. Вот и рубили деревья.

— Вот именно, командир. Именно. Деревья срубили. А сколько их было?

Макрон оглядел островок:

— Штук десять, а может, двенадцать.

— Как думаешь, десяти-двенадцати деревьев достаточно, чтобы составить рощицу?

Макрон уставился на юнца, и у него защипало в загривке.

— Ребята! Всем встать!

Легионеры, усталые, грязные, нехотя поднялись.

— Оптион думает, что мы на месте. Начинайте искать остатки повозки.

Легионеры посмотрели на покрытую ряской и зеленью топь и снова воззрились на центуриона.

— Что вылупились, принимайтесь за дело! — прикрикнул Макрон. — Или вы думаете, что эта хреновина сама собой вылезет к вам из воды?

Не дожидаясь, пока его люди сообразят, что к чему, он первым сошел с островка и стал обирать с поверхности топи мох и осоку. Солдаты последовали за командиром, и очень скоро живописное озерцо, мирно поблескивавшее возле тропы, напрочь утратило свой привлекательный вид. Ошметки дерна и комья грязи летели во все стороны, тина липла к рукам, одежде и лицам тяжко ворочавшихся в трясине людей. Солнце уже миновало зенит и стало клониться к западу, так и не сладив с упорно цеплявшимся за болото туманом, а поиски ничего не давали. В конце концов выбившиеся из сил легионеры один за одним выползли на тропу, мрачно оглядывая развороченный торф, медленно погружавшийся в мутную бурую воду. Макрон не только не стал распекать их за самоуправство, но и сам без сил привалился к ободранному пеньку и вопросительно посмотрел на Катона.