Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

— Лёринц-то не таким уж плохим братом был. Кабы он был живой, прислал бы весточку. Не мог он вот так нас забыть. А если бы после него отпрыск какой остался, непременно бы про нас разузнал и дал бы о себе знать.

Но все эти подробности уже мало интересовали Пишту. Его занимала мысль о том Лёринце, который в один прекрасный день взял и ушел из родных мест, словно в воду канул. Зачем ушел? И вообще, что заставляет людей вдруг покинуть насиженные места, уйти от родителей, братьев и сестер, исчезнуть бесследно? Ушли… никогда не вернутся; даже тропинки, которыми они уходили когда-то, позаросли травой! Что заставило Лёринца покинуть родные края? Ему хотелось спросить об этом деда, но старик уже спал. Так внезапно засыпать могут только старики. Дед всхрапывал на вдохе, а на выдохе — словно на горячую кашу дул.

Свадебное пиршество на усадьбе Бенкё было в самом разгаре. Гости ели и пили в полное свое удовольствие. И хотя тут присутствовали только приглашенные, веселье было столь же шумным и разгульным, как и утром на улицах села.

В шатре были толчея и теснота. Наконец гости покончили с ужином. Столы, устроенные из досок на козлах, сдвинули в стороны, чтобы посередине освободилось место для танцев. Угощение было не таким обильным, каким могло быть в иной, урожайный год, но все же у хозяев нашлось чем набить желудок гостей, а главное, вина было — море разливанное. Парни и девки разомлели от духоты. Рубахи и кофточки взмокли от пота, лица раскраснелись. Они лихо отплясывали чардаш. При этом так топали по земле, что из-под ног вздымались густые клубы пыли, заслоняя и без того тусклый свет мигающих подслеповатых коптилок. Ну прямо точь-в-точь как во время конной молотьбы!

Гости постарше сидели за столами, пили вино. Перед ними стояли ряды опорожненных кувшинов и фляг, так что они успели изрядно набраться. Никто никого уже давно не слушал. Перебивая друг друга громкими выкриками и раскатистым хохотом, они явно старались перекричать бравурную музыку и галдеж веселящейся молодежи. Изрядно захмелевшие старики, вспомнив молодость, предались буйному веселью.

Хедеши сидел рядом с отцом жениха. Старшина был в ударе, он разглагольствовал, стараясь овладеть всеобщим вниманием. От речей его несло бахвальством.

— Гости дорогие, я ведь ничего не пожалел на эту свадьбу! Ни одна душа в целом мире меня не обессудит. Никто не скажет, что Анти Хедеши — сквалыга, выдал замуж свою дочку по-цыгански. Анти Хедеши закатил такую свадьбу, что всем чертям стало тошно!

— А Мишка как же? Еще ведь Мишку надобно женить.

— Мишка — дело другое. Он мой сын, весь в меня пошел…

— А разве Маришке ты не приходишься отцом? — раздался чей-то громкий голос, потонувший в общем неудержимом хохоте.

— Эх ты, дурень! Разве я про этакое дело толкую? Мишкина натура аккурат как моя. Его хлебом не корми, дай только землицы побольше. Она, землица-то, для него — все. Да еще скотина. Но особливо землица. Деньги в кубышку складывает, лишний кусок в рот не положит, коли проведает, что можно землю купить.

— Однако земля-то не больно часто продается!

— Ничего, бывает, продается! Обстряпаю дельце с общинным выгоном. Вот и будет землица! Правда, маловато. Еще что-нибудь пригляжу, искать надо уметь. Нынче, дорогие мои гости, только земля в цене. Важнее всего на свете — земля! Ведь вот скупщики не зря предложили по семи форинтов за меру пшеницы, а? Даже кой-кому по восьми сулили.

— Это все оттого, что нету ее, пшенички-то. Потому и цена подскочила. Завсегда так бывает.

— Не трепись. Я-то знаю, про что говорю. Пшеница останется в цене и при хорошем урожае. Народу ведь видимо-невидимо понародилось, стало быть, и хлеба потребуется больше. Небось не вечно будут трудные да неурожайные годы. Настанет им конец. Вот господин управляющий сказал мне давеча, когда я в барском доме был: «Послушайте, Хедеши, сударь вы мой…»

Что сказал Хедеши управляющий, гости так и не узнали, потому что старшину перебил громкий возглас усатого Мешко:

— Что бы там ни было, сам бог велел нам гульнуть на славу! Верно я говорю, Антал? Куманек ты мой разлюбезный!

— Ну, известное дело, велел. Для чего же мы собрались, ежели не погулять!

— Вино на то и принесено, чтоб его пить. Правду я говорю?

— Правду.

— Ну коли правду, так выпьем. А то все языками чешем, во рту пересохло.

Налили, выпили.

— Не сплясать ли нам, куманек?

— А что, можно и сплясать!

— Было время, ты, Анти, лихо отплясывал!