Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

У Катона вертелось на языке очень многое, но, будучи другом Макрона, он не мог позволить себе поставить его заключение под сомнение. Молодой центурион мысленно обругал товарища за твердолобость. Сам он рос в императорском дворце, и аристократическое высокомерие было для него не в новинку. Он знал, как обходиться с надменными патрициями, не задевая их спеси. Может, ему не менее, чем Макрону, хотелось командовать самостоятельным подразделением, держась подальше от вылощенных штабных офицеров, но он отдавал себе отчет в том, какими последствиями чревата недооценка политических затруднений, с которыми сталкивается сейчас Верика. Более склонный, нежели тот же Макрон, к абстрактному сопоставлению событий и фактов, Катон хорошо представлял себе, какой гигантский размах может обрести назревающий катаклизм. Если атребаты поднимутся против Рима, это грозит провалом не только нынешней кампании, но и всех планов по завоеванию Британии, а столь позорное их крушение, без сомнения, потрясет императорский трон.

Усилием воли Катон заставил себя сузить масштабы своих размышлений до насущной задачи. Макрон находился в затруднительном положении, и его следовало поддержать.

– Центурион Макрон прав, командир…

Макрон просиял, сложил руки на коленях и откинулся на спинку стула.

– Он прав, – задумчиво повторил Катон. – Но представляется все же разумным обдумать возможность нежелательного поворота событий. В конце концов, царь Верика стар. Старики имеют обыкновение умирать и без посторонней помощи, но с другой стороны…

Трибун издал смешок:

– А кто, по-твоему, может оказаться с «другой стороны», кроме, конечно, Каратака и дуротригов?

– Думаю, родственники казненных. Причины достаточные.

– Кто еще?

– Надо полагать, те недовольные, о которых упоминал центурион Макрон.

– А сколько таких, на твой взгляд, центурион Катон?

Катон отчаянно искал подходящий ответ. Завысив численность тайных противников Рима, он выставит своего друга в лучшем случае человеком несведущим, а в худшем – лжецом, а занизив – даст повод присланному из ставки трибуну доложить командующему, будто союзу Рима с атребатами ничто не угрожает. И если дело обернется иначе…

– Так сколько же их?

– Трудно сказать, командир. Поскольку Верика достаточно тверд по отношению к своим противникам, они не высказываются открыто.

– Есть ли еще причины для беспокойства? – спросил Квинтилл и тут же пояснил: – Есть ли еще что-нибудь, о чем, по вашему мнению, я должен сообщить генералу?

– Насколько я могу судить, командир, дела обстоят именно так, как доложил центурион Макрон. На настоящий момент мы в состоянии контролировать ситуацию, но, если Верика вдруг умрет или мы потерпим серьезное поражение и его свергнут, тогда… кто знает? Тот, кто будет избран на его место советом племени, может и пересмотреть отношения с Римом.

– Это вероятно?

– Это возможно.

– Понятно.

Трибун Квинтилл откинулся на стуле, глядя на утрамбованный земляной пол и задумчиво потирая большим пальцем щетинистый подбородок. Когда Макрон с Катоном нетерпеливо заерзали на своих стульях, он поднял глаза:

– Друзья мои, буду с вами честен. Ситуация внушила мне большее беспокойство, чем я ожидал. Прочитав мой доклад, командующий отнюдь не обрадуется. В настоящий момент четыре наших легиона наступают по широкому фронту, пытаясь удержать Каратака, ограничить его мобильность, загнать в угол и уничтожить. Позади них до главной базы в Рутупии протянулись пути снабжения, большая часть из них проходит через страну атребатов, и для вас не секрет, что наши обозы подвергаются постоянным вражеским нападениям, что приводит к перебоям в поставках. Если атребаты переметнутся к воюющим против нас бриттам, положение станет просто отчаянным и генерал Плавт будет вынужден отвести наши войска в крепость на реке Тамесис. Чтобы вернуть утраченное, нам потребуются потом годы, а уж Каратак, разумеется, не станет терять времени даром. Наш отход позволит ему перетянуть на свою сторону колеблющиеся племена и собрать такое огромное войско, что оно, пусть и состоящее из одних дикарей, обретет нешуточную возможность нанести поражение легионам. – Квинтилл воззрился на центурионов. – Надеюсь, вы понимаете всю серьезность сложившейся ситуации?

– Мы же не идиоты, командир, – проворчал Макрон. – Конечно, мы знаем обстановку. Так ведь, Катон?

– Да.

Квинтилл слегка кивнул и, словно приняв непростое решение, объявил: