Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Это твоя победа, царь. Твоя и твоих подданных. Они ее заслужили.

– Рад слышать такую похвалу от римского командира.

– Да, царь. Ты можешь гордиться своими воинами. Уверен, они и впредь будут служить тебе столь же отменно.

– Надеюсь. Ну а сейчас мы должны позволить им отпраздновать свой успех. – И Верика обратился к Макрону: – После того как вы отдохнете, мне бы хотелось послушать рассказ о сражении. Прошу вас обоих вечером быть моими гостями у меня на пиру.

– Почтем за честь, царь, – наклонил голову Макрон.

– Ну что ж, значит, до вечера.

Верике помогли спуститься с повозки. Он повернулся к воротам, а телохранители, сомкнувшись вокруг своего господина, быстро расчистили ему дорогу.

– Идем и мы, – сказал Макрон, проорав когортам приказ собраться утром на базе. – Нам еще нужно доставить на место обоз и поскорей разгрузить его, пока местные олухи не смекнули, что и сами могут разграбить его почище всяких там дуротригов.

Сопровождая обоз через Каллеву к римскому лагерю, Макрон с Катоном заметили, что далеко не весь город разделяет праздничное настроение вывалившей встречать когорты толпы. Тут и там перед хижинами сидели на корточках маленькие группы людей, молча глядя на громыхавшие мимо них по ухабам подводы. Только ребятишки, казалось, не желали вникать в сложности бродивших по Каллеве настроений и весело носились вдоль обоза, приставая к возницам. Кто-то пустил слух, что часть припасов раздадут горожанам, и огольцы были не прочь первыми набить животы.

Завидев римских центурионов, одолевших злых дуротригов, ребятня кинулась к ним, что-то щебеча на своем певучем наречии.

– Да уймитесь вы! – со смехом вскидывал ладони Макрон. – Видите, у меня ничего для вас нет? В руках пусто!

А вот угрюмое выражение лица Катона отпугивало мальчишек, кроме, пожалуй, самых храбрых из них, да и те взглядывали на него с опаской, и это дошло наконец до Макрона.

– Ты чего такой мрачный? Эй, Катон!

Катон рассеянно огляделся по сторонам.

– Мрачный?

– Ты выглядишь так, будто проиграл эту хренову схватку, а не победил. Будет тебе. Радуйся вместе со всеми.

– Обязательно, но попозже.

– Попозже? А почему не сейчас?

– Командир, – сказал Катон и кивнул на детей.

Один малец, более шустрый, чем его сверстники, уже теребил серебряный медальон, прицепленный к портупее Макрона, алчно оглядывая остальные награды.

– Ты чего это, маленький негодяй! – Макрон отвесил мальчишке затрещину. – Что ты себе позволяешь? Ишь чего выдумал? Ну-ка все прочь! Повеселились и хватит, а сейчас проваливайте! Кыш-кыш!

Несколько шлепков обратили визжащую компанию в бегство, хотя многие сорванцы, отбежав от центуриона подальше, останавливались и покатывались со смеху, глядя на его уморительные гримасы.

– Рррр! А ну марш отсюда, пока страшный злой римлянин не съел вас всех на ужин.

Но ребятишки не отставали, и, когда усталость взяла верх над добродушным настроением ветерана, он повернулся и извлек из ножен меч. Завидев блестящий клинок, дети с криками разбежались по узким улочкам и исчезли в скопище хижин.

– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул Макрон. – Правда, они не легко сдаются, эти пострелята.

– Все в родителей, – невесело улыбнулся Катон. – Судя по темпу, с каким развивается эта кампания, я не очень-то удивлюсь, если они, когда подрастут, еще успеют повоевать с дуротригами. Или с нами.

Макрон остановился и посмотрел на младшего товарища:

– Ты и впрямь в дерьмовом настроении, а?

– Просто задумался, – пожал плечами Катон. – Вот и все. Не обращай на меня внимания.

– Задумался? – поднял брови Макрон, а потом опечаленно покачал головой. – Как и для всего остального, сынок, для раздумий есть время и место. Мы должны сейчас праздновать, как наши парни. Ты – в особенности.

– Я? Почему? – удивился Катон.

– Ты доказал, что шарлатаны-лекари ошибались. Еще с месяц назад они были готовы подмахнуть заключение о твоей непригодности к службе. Видели бы эти олухи тебя в бою! Так что давай-ка это отметим. Кстати, подводы уже закатили на базу, и мы теперь совершенно свободны. Надо срочно промочить горло. Я угощаю. Пошли.

Катон постарался не выказать, насколько не по душе ему предложение друга. В отличие от Макрона, который умел долго пить, не пьянея, и быстро приходил в себя после любых возлияний, вино и пиво ударяли юноше в голову так, что после каждой серьезной попойки он страдал не один день. Кроме того, хотя факт посрамления медиков, конечно, стоило бы оросить добрым глотком хмельного, имелись также и иные вопросы, требующие неотложного разрешения.