Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Так что, парни, уж постарайтесь, чтобы Верика был жив-здоров. Это главное, о чем я вас прошу. Трудитесь с усердием, а тем временем восстанавливайте силенки, чтобы опять вернуться в родной легион.

– Есть, командир.

– Вот и ладно.

Веспасиан отодвинул блюдо в сторону и поднялся с табурета.

– У меня перед отъездом есть еще кое-какие дела, а вы оба немедленно втягивайтесь в работу. Первое: Макрон, перебирайся сюда и принимай командование гарнизоном. Второе: вам обоим нужно посетить царский двор и повидаться там с одним из советников Верики. Его имя Тинкоммий. Скажите ему, что вам требуется, и он отдаст соответствующие распоряжения. Он родич царя, человек молодой, но, похоже, толковый. А мы с вами свидимся, когда придет срок. Желаю удачи. Меня ждет легион.

Как только легат вышел из помещения, центурионы подсели к столу.

– Мне это не нравится, – заявил Катон. – Веспасиан сильно рискует, намереваясь вооружить этих бриттов. Кто знает, насколько они преданы Верике? И можно ли им вообще доверять? Ты видел, что творится на улицах. Любовью к Риму там и не пахнет.

– Все это верно. Но любви к дуротригам там еще меньше. Знаешь, Катон, ты лучше задумайся о другом. У нас с тобой вдруг появилась возможность сколотить свое войско, подчиняющееся одним только нам!

– Это будет войско Верики, а не наше.

– Может быть, но, когда я закончу муштру, царским оно останется лишь по названию.

Увидев взволнованный блеск в глазах друга, юноша понял, что возражать бесполезно, хотя и предвидел, что обучение местного ополчения пойдет с куда большим скрипом, чем подготовка обычных рекрутов, набранных в цивилизованных областях. Тут ведь возникнет великое множество сложностей… взять хотя бы проблему общения с этими дикарями. За время, проведенное в Каллеве и на острове вообще, Катон нахватался кельтских словечек, но он хорошо сознавал, что этого далеко не достаточно для свободного изъяснения с новобранцами. Если он хочет, чтобы те его понимали, ему придется пополнить свои познания в их языке, причем как можно скорее. Но в главном Макрон был, конечно же, прав: перспективы открывались захватывающие. Да и одно то, что они теперь могут покинуть опостылевший госпиталь и начать возвращаться к настоящей солдатской жизни, уже казалось чуть ли не счастьем.

Солнце еще не повисло над частоколом, венчавшим вал, обегающий базу, а из штабного здания уже вышел в полном строевом облачении – от подбитых гвоздями сапог, посеребренных поножей и кольчуги без рукавов, пересеченной украшенными наградными знаками портупеями, до тускло отсвечивавшего в рассветных тенях шлема с высоким султаном – центурион Макрон. В правой руке он держал жезл – символ предоставленного ему императором, сенатом и народом Рима права на телесное наказание даже неприкосновенного римского гражданина, вздумай тот воспротивиться его воле. Покручивая жезл пальцами, он твердым шагом направился к молчаливой толпе местных жителей, собравшихся на гарнизонном плацу. Когда по стране атребатов разлетелось известие о формировании когорт, сюда стеклись тысячи добровольцев, причем не только из Каллевы, но и со всей округи. Провалявшись после ранения почти пару месяцев на больничной койке, Макрон ощущал подъем духа уже оттого, что снова входил в колею нормального армейского распорядка. Да и вообще, если не считать приступов головной боли, порой просто раскалывавших ему череп, он, можно сказать, был теперь в полной силе и сейчас чувствовал себя замечательно. Во всяком случае, к новобранцам Макрон шагал, посвистывая и выпятив грудь.

Катон стоял в стороне от толпы, разговаривая с Тинкоммием, и Макрону подумалось, что его юный дружок в своей впервые надетой и соответствующей теперешнему его званию форме выглядит ничуть не лучше, чем в прежней, какую носил оптионом. Кольчуга на тощем жердяе висела, а не облегала, как надо бы, торс, да и жезл этот дуралей держал так неловко, что трудно было представить себе, как он охаживает им по спине не то что строптивца-легионера, но даже кого-то из провинившихся атребатов.

Пребывание в госпитале тоже не добавило ему стати: мышцы костлявых ног так усохли, что поножи на них просто болтались.

А вот Тинкоммий, наоборот, по сравнению с ним являл собой воплощение пышущего здоровья. Превосходя Катона и в росте, и в ширине плеч, этот местный принц производил впечатление как сильного, так и весьма ловкого человека. Царь Верика поручил своему молодому племяннику вести с римлянами все дела. Тот был у него и за переводчика, и за советника, а сейчас, судя по всему, захотел освоить и римскую воинскую науку. Впрочем, выглядел этот ловкач лишь на год-другой старше своего собеседника, и Макрон, направляясь к ним, с удовольствием отметил, что они оба чему-то смеются. Ежели эта парочка сдружится, у него просто гора рухнет с плеч. Умом понимая необходимость поддерживать добрые отношения с лояльными к римской политике бриттами, он внутренне их все равно недолюбливал, а уж доверия к ним не питал вообще. Славненько будет, если малыш возьмет дипломатию на себя, а у Макрона есть заботы важнее.