Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Командир!

Схватив своего боевого товарища и наставника за плечо, юноша перевернул его на спину и заморгал, увидев ужасную рану. Меч друида глубоко надрубил черепную кость и отхватил большой кусок скальпа. Безжизненное лицо Макрона было залито кровью. Катон сунул ему ладонь под тунику – сердце воина билось. Подошел Празутаг и тяжело опустился на корточки, горестно покачивая головой.

– Давай! Берем его за ноги. Несем к повозке.

Они еще пятились, неуклюже перехватывая неподвижное тело, когда из зарослей выбралась Боадика с детьми. Увидев Макрона, она замерла. Жавшаяся к ней девочка содрогнулась.

– О нет!

– Он жив! – прохрипел Катон.

Они с Празутагом бережно затолкнули раненого в фургон, а Боадика пошарив под козлами, отыскала там кожаный мех. Глянув на рану, она побледнела, потом вытащила из меха затычку и стала поливать месиво волос и крови водой.

– Дай мне твой шейный платок, – велела она Катону.

Тот быстро сдернул с шеи полоску материи и протянул ее ей. Боадика ловко приладила содранную кожу на место и крепко перевязала рану косынкой. Затем она сняла точно такую же, но уже мокрую от крови косынку с Макрона и добавила ее к повязке. Центурион в сознание не приходил, дышал прерывисто, с паузами.

– Он умирает.

– Нет! – яростно выпалила Боадика. – Нет! Ты слышишь меня? Мы должны вытащить его отсюда.

Катон повернулся к Помпонии:

– Но мы не можем уехать без тебя, госпожа.

– Оптион, – мягко сказала Помпония, – забирай своего центуриона и моих детей и сейчас же скачи прочь. Пока не вернулись друиды.

– Нет, – покачал головой Катон. – Уедем все.

Она позвенела цепью:

– Я не могу. Но забери детей, если это возможно. Меня уже не спасти. Спаси их!

Катон заставил себя взглянуть ей в глаза и увидел в них боль и мольбу.

– Надо убираться, Катон, – пробормотала стоящая рядом с ним Боадика. – Пора уносить ноги. Удравший друид приведет других. Времени у нас нет. Тут ничего не поделать.

Сердце Катона провалилось в омут черного отчаяния. Боадика права. Нет никакой возможности освободить пленницу до появления вражеских конников. Разве что отрубить ей стопу?

– Ты можешь облегчить мою участь, – прошептала Помпония, осторожно косясь на детишек. – Но сначала убери их отсюда.

Кровь Катона застыла в жилах.

– Ты ведь говоришь это не всерьез, госпожа?

– Разумеется, всерьез. Это лучше, чем сгореть заживо.

– Нет! Я не смогу!

– Пожалуйста! – прошептала она. – Умоляю тебя. Ради всего святого!

– Время идет! – шумно выдохнул Празутаг. – Надо бежать! Быстро-быстро!

Катон непроизвольно обнажил меч и приставил острие к груди Помпонии. Римлянка закрыла глаза.

Боадика отбила клинок.

– Не при детях! Сначала я уведу их!

Но было поздно. Мальчик понял, что происходит. Прежде чем взрослые успели отреагировать, он забрался в повозку, бросился к матери и изо всех своих детских силенок обхватил ее шею руками. Боадика едва сумела поймать за руку дочь Помпонии, устремившуюся за братом.

– Оставь ее! – кричал мальчик сквозь слезы, катившиеся по его грязным щечкам. – Не трогай ее! Я никому не дам обижать мою маму!

– Я не могу! – пробормотал Катон, опуская меч.

– Ты должен, – прошипела Помпония через голову сына. – Эй, кто-нибудь! Заберите Аэлия!

– Нет! – кричал ребенок, мертвой хваткой вцепившийся в мать. – Не хочу! Мамочка, дорогая, не надо! Не отдавай меня им!

Однако сквозь его вопли пробивались и другие крики. Приглушенные расстоянием, они доносились со стороны вражеских укреплений. Уцелевший друид добрался-таки до своих и поднял тревогу. Времени теперь и впрямь было в обрез.

– Нет, я не стану этого делать, – заявил твердо Катон. – Обещаю, я найду иной способ.

– Иной способ?

– Какой еще иной способ? – всхлипнула изумленно Помпония, вмиг утратив свое патрицианское самообладание. – Они собираются сжечь меня живьем.

– Не сожгут. Клянусь тебе. Жизнью клянусь! Я освобожу тебя. Даю слово.

Помпония безнадежно покачала головой:

– А теперь разреши мне забрать твоего сына.

– Нет! – закричал мальчик, увертываясь от Катона.

– Друиды! – выкрикнул Празутаг, и все услышали отдаленный топот копыт.

– Забирай девочку и скачи прочь! – велел Катон Боадике.

– Куда?

Катон торопливо представил себе местность, по которой они проезжали.

– В лес! В тот, до которого от нас мили четыре. Спрячьтесь там. Поспеши!

Боадика кивнула и, таща девочку за собой, побежала к оставленным в зарослях лошадям. Катон жестом подозвал Празутага и указал на неподвижное тело Макрона: