Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Арнау! О чем кричат твои люди?

Крики ополченцев убедили его в том, что он не ослышался и Арнау действительно сказал: «Согласен».

Гильем с силой сжал губы. Кто-то похлопал его по спине, присоединяясь к всеобщему ликованию.

Согласен?!

Гильем посмотрел на Арнау, а потом перевел взгляд на рыцаря с лицом распутника.

Что мог сделать обыкновенный раб, каким был он?

Гильем снова бросил взгляд на Фелипа де Понтса; тот теперь улыбался.

«Я овладел Мар Эстаньол», — сказал он.

Неужели Арнау не услышал этих слов: «Я овладел Мар Эстаньол»? Как мог Арнау?..

Кто-то поднес ему бурдюк с вином. Гильем грубо оттолкнул его.

— Ты не пьешь, христианин? — услышал мавр удивленный голос.

Он встретился взглядом с Арнау.

Старшины поздравляли Фелипа де Понтса, все еще сидевшего на лошади. Люди пили и смеялись.

— Ты не пьешь, христианин? — снова раздалось у него за спиной.

Гильем оттолкнул человека с бурдюком и снова стал искать Арнау.

Нашел!

Старшины, окружив консула со всех сторон, что-то оживленно говорили ему. Арнау, подняв голову, с трудом отыскал в толпе Гильема.

Люди, среди которых был и Жоан, подталкивали Арнау к дому рыцаря, но тот не переставал смотреть на своего друга.

Ополченцы праздновали счастливое завершение похода. Они разожгли костры и стали петь вокруг них.

— Выпей за нашего консула и счастье его воспитанницы, — предложил один из бастайшей, поднося мавру бурдюк с вином.

Арнау скрылся по дороге к дому.

Гильем снова отодвинул бурдюк.

— Ты не хочешь выпить?..

Гильем угрюмо посмотрел на мужчину, развернулся и зашагал домой, в Барселону.

Шум веселящегося войска начал отдаляться.

Мавр остался на дороге один.

Он еле передвигал ноги, но упрямо шел вперед, чтобы уйти от этого места подальше и сохранить в душе чувство человеческой гордости, которое еще оставалось у раба.

Он шел в Барселону.

Арнау отказался от сыра, который ему предложила дрожащая от страха старуха, присматривающая за домом Фелипа де Понтса. Старшины и советники устроились на втором этаже, над хлевом, рядом с большим каменным очагом.

Арнау искал в толпе Гильема.

Люди болтали, смеялись и подзывали старуху, чтобы та принесла еще сыра и вина. Жоан и Элионор сидели рядом, и оба поспешно отворачивались, пряча глаза, когда Арнау пристально смотрел на них.

Шумные возгласы заставили его переключить внимание и посмотреть в другой конец помещения.

В комнату вошла Мар, которую держал за руку Фелип де Понтс. Арнау видел, как она с силой рванулась и, высвободившись, кинулась к нему, чтобы оказаться в его объятиях.

На ее губах появилась улыбка…

Девушка широко развела руки, еще не добежав до Арнау, но внезапно остановилась и медленно опустила их, так и не обняв его.

Арнау показалось, что у нее на щеке синяк.

— Что происходит, Арнау? — тихо спросила Мар.

Арнау повернулся в надежде найти поддержку у Жоана, но брат опустил голову, стараясь не смотреть на него. Все замолчали, ожидая его объяснений.

— Рыцарь Фелип де Понтс ссылается на Уложения: Si quis virginem… — сказал он наконец.

Мар не шелохнулась.

По ее щеке потекла слеза.

Арнау сделал неуверенное движение правой рукой, но внезапно отдернул ее, дав слезе скатиться на шею.

— Твой отец… — попытался вмешаться Фелип де Понтс, стоявший чуть в стороне, — морской консул дал согласие на наш брак перед ополчением Барселоны.

Рыцарь выпалил это, прежде чем Арнау смог заставить его замолчать или отказаться от своих слов.

— Это правда? — потерянным голосом спросила Мар.

«Единственная правда заключается в том, что мне хотелось бы обнять тебя и… поцеловать. Больше всего на свете я желал бы, чтобы ты всегда была со мной. Но это ли чувствует отец?» — подумал Арнау.

— Да, Мар.

Слезы на лице Мар высохли.

Фелип де Понтс подошел к девушке и снова взял ее за руку. Она не стала сопротивляться. Кто-то из присутствующих прервал молчание, и все тут же снова заговорили.

Арнау и Мар продолжали смотреть друг на друга.

Послышался новый тост за здоровье молодых, который оглушил Арнау, и на этот раз слезы появились уже у него на глазах. Наверное, Жоан был прав, потому что давно догадался о том, чего не знал сам Арнау…

Когда-то перед Богородицей Арнау поклялся, что никогда больше не изменит своей жене — даже если это будет навязанная ему жена — ради любви к другой женщине.

— Отец? — спросила Мар, вытирая слезы на его щеке.