Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Ты не должна показываться, пока не закончится война.

Несчастная снова кивнула.

Той же ночью Франсеска послала записку Арнау: «Все устроено. Она больше не будет тебе досаждать».

На следующий день, вместо того чтобы идти на Перпиньян, где засел король Хайме Мальоркинский, Педро IV решил двигаться по направлению к морю, до селения Канет, где Рамон, виконт этой местности, должен был передать принадлежащий ему замок в знак подтверждения своего вассальства, которое он признал после завоевания Мальорки. После того как замок Бельвер был сдан и король Хайме бежал, каталонский монарх оставил виконта на свободе.

Все совершилось, как и пожелал король Педро: виконт Рамон де Канет передал ему замок, и войско получило возможность отдохнуть и вдоволь поесть благодаря щедрости крестьян, которые полагали, что каталонцы будут стоять лагерем недолго и отправятся на Перпиньян. Таким образом, король не только создал плацдарм для своего войска, но и немедленно им воспользовался.

Обосновавшись в Канете, Педро IV принял нового посредника; на сей раз это был сам кардинал, уже второй, хлопотавший за Хайме Мальоркинского. Однако, как и раньше, король не удовлетворил просьбы посланца и выпроводил его. После этого Педро собрал своих советников, чтобы решить, как лучше осадить Перпиньян.

Пока король ждал подхода припасов по морю и пока их складировали в Канете, каталонское войско провело в селении шесть дней. Это время было посвящено взятию замков и крепостей, находящихся между Канетом и Перпиньяном.

Ополченцы из Манресы захватили именем короля Педро замок Санта-Мариа-де-ла-Мар, другие подразделения атаковали замок Кастельарнау-Собира́, а Эйшимон д’Эспарса со своими альмогаварами и другими рыцарями осадил и взял замок Кастель-Россельо.

Кастель-Россельо был приграничным фортом, как Бельягуарда, и представлял собой одну из удаленных линий обороны столицы графства Руссильон.

Все повторилось: воинственные крики альмогаваров и громыхание копьями, но на этот раз крепость брали несколько сот солдат, жаждущих вступить в бой.

Кастель-Россельо пал не так легко, как Бельягуарда; борьба за него шла отчаянная, пришлось использовать тараны, чтобы разрушить стены и смять оборону.

Арбалетчики были последними, кто прошел через бреши в стене замка.

Этот бой не шел ни в какое сравнение со штурмом Бельягуарды!

Воины и мирные жители, включая женщин и детей, защищали крепость, не щадя своих жизней. Ворвавшись в город, Арнау вступил в ожесточенную рукопашную схватку.

Отбросив в сторону арбалет, он сжал в руке кинжал. Сотни людей дрались вокруг него. Свист меча заставил его инстинктивно отскочить в сторону, и меч только оцарапал ему бок.

Свободной рукой Арнау схватил мужчину, держащего меч, за запястье и нанес ему удар кинжалом. Он сделал это машинально, как учил его офицер Эйшимона д’Эспарсы на бесконечных тренировках по рукопашному бою. Его учили драться, учили убивать, но он не предполагал, что ему придется вонзать кинжал в живого человека. Кольчуга сдержала удар лезвия, и, несмотря на то что Арнау крепко сжимал запястье противника, тот ухитрился махнуть мечом и ранил бастайша в плечо.

Достаточно было нескольких секунд, чтобы осознать, что его собирались убить.

Арнау с яростью воткнул кинжал в живот защитника замка. На этот раз острие прошло сквозь кольчугу и вонзилось в человеческую плоть. Рука, сжимающая рукоять меча, потеряла силу, но воин продолжал опасно размахивать им. Арнау провернул кинжал в теле врага, ощутив тепло его внутренностей.

Тело мужчины начало оседать, меч упал на землю, а его лицо оказалось напротив лица Арнау. Посеревшие губы двигались на ничтожном расстоянии от губ Арнау…

Может, он хотел что-то сказать?

Несмотря на ужасный грохот, Арнау услышал его предсмертный хрип.

О чем он думал? Уже видел смерть?

Казалось, эти глаза, вылезшие из орбит, предупреждали его: да, смерть — вот она! Арнау развернулся — в тот же миг на него бросился другой защитник замка.

Теперь он не раздумывал ни секунды: его кинжал в один миг рассек воздух и шею нового противника.

С этого момента Арнау жаждал смерти врагов. Он дрался и кричал, наносил удары и вонзал кинжал в тело противника — раз, другой, не обращая внимания ни на их лица, ни на их боль!

Он убивал.

Когда все закончилось и защитники Кастель-Россельо сдались, Арнау увидел, что он весь в крови и дрожит от возбуждения. Он осмотрелся; трупы, валявшиеся вокруг, напоминали о сражении.