Элисон Уэйр - Анна Болейн. Страсть короля

Кроме того, Анна осознала силу внешнего впечатления. Одежда отправляет важное послание людям, которые имеют для вас значение, будь они принцы или поклонники. И пароль тут – великолепие. А потому Анна открыла для себя особое удовольствие в совершенствовании своего скромного гардероба. Новые придворные наряды стоили ужасно дорого, именно поэтому отец снабдил ее всего шестью платьями. Однако благодаря добавлению какой-нибудь ленты и украшения в нужном месте да еще нескольких стратегических стежков, которые превращали квадратный вырез платья в более широкий и открытый, во французском стиле, что признавалось пиком моды при дворе регентши, Анна меняла свои наряды – они начинали выглядеть по-новому и привлекали внимание. Важно и то, как носить одежду. Если вступать в зал, чувствуя себя элегантной красавицей, остальные тоже могут в это поверить.

Это же относится и к взгляду. Анна любовалась красивыми лицами и сожалела, что ее собственное, узкое и вытянутое, с заостренным подбородком, не соответствует современному идеалу красоты, однако быстро осознала, какой притягательной силой обладают очаровательная улыбка, остроумие и лукавый взгляд из-под ресниц.

Выученными уроками Анна поделилась с племянниками и племянницами регентши, осиротевшими детьми Филиппа Красивого и Хуаны Безумной. Старшего, эрцгерцога Карла, она знала совсем немного; он был замкнутым, необщительным мальчиком, слишком юным для своих тринадцати лет, вечно чем-то болел и всегда запальчиво требовал уважения к своему достоинству.

С виду он был самым странным из всех людей, каких Анне доводилось видеть. Заостренная габсбургская челюсть Карла настолько выдавалась вперед, что он не мог нормально закрыть рот и ел с трудом. Но об этом никто никогда не упоминал. Регентша любила племянника до безумия и пеклась о его образовании. К юному эрцгерцогу пригласили лучших учителей, которые превращали его, как считала Анна, в богобоязненного маленького деспота, хотя ему нельзя было отказать в уме и блестящих способностях к языкам. И он действительно являлся очень важной персоной – эрцгерцог Австрии по рождению и наследник королевств Кастилии и Арагона. Судьба вознесла его слишком высоко, чтобы он замечал скромную юную англичанку, fille d’honneur своей тетушки. Так продолжалось до того момента, пока месье Семмоне не попросил эрцгерцога встать в пару с Анной, чтобы учиться танцевать павану.

С явной неохотой, но не забывая о манерах, неловкий юноша поклонился Анне и протянул ей руку. Как только музыканты начали играть, она вложила пальцы в его расслабленную кисть, не желающую принимать ее руку, и пара неспешными, величавыми шагами двинулась вперед, а потом в сторону, выполняя, как полагалось, один шаг на каждые два ритмических удара.

– Не нужно поднимать шлейф, мадемуазель Анна, – сделал замечание учитель. – Этот танец исполняется на самых важных придворных церемониях и даже в женских монастырях в дни пострига. Он медленный и исполнен достоинства.

Эрцгерцог Карл сопел носом. Анна была уверена, что таким образом партнер демонстрирует пренебрежение. Она сердито повернулась к нему:

– Ваше высочество простужены? Если так, вот мой платок.

И махнула в его сторону изящным полотняным лоскутком.

От такого нахальства отвисшая челюсть Карла опустилась еще ниже.

– Благодарю вас, мадемуазель, – ледяным тоном произнес эрцгерцог и взял у Анны платок с таким видом, будто это была дохлая крыса.

– Молюсь о скорейшем выздоровлении вашего высочества, – сладким голосом проворковала его партнерша.

Танец возобновился.

Анна размышляла, пожалуется ли Карл регентше на ее дерзость, но Маргарита Австрийская продолжала, как и прежде, выказывать к ней свое доброе расположение. А вот эрцгерцог Карл теперь ясно давал понять, что крайне не расположен к Анне, которая не видела смысла в попытках завоевать его дружбу: противный, спесивый юнец, вот кто он.

Тем летом и осенью Анна узнала о победах, которые одержали над французами король Генрих и его союзники, император Максимилиан и король Фердинанд Арагонский. Названия взятых ими городов – Турне и Теруана – были у всех на устах. Много веселья вызывали и рассказы о том, как войска короля Людовика, завидев приближающихся англичан, пришпорили коней и спешно покинули поле битвы.

– Это мнимое сражение очень метко назвали Битвой шпор, – со смехом говорила регентша. – La petit Болейн, вы имеете полное право гордиться своим королем и соотечественниками.