Александр Кердан - Суд офицерской чести

Афганец.А я как раз о личных обидах и хочу сказать! Как кость в горле, эти обиды у меня застряли, да и у других офицеров.

Назначенный.Что за манера – за всех от своего лица говорить?

Афганец (словно не слыша). Мешают служить обиды эти. Особенно невнимание, бездушие! Правды как не было, так и нет!

Замполит.Какой это правды вам не хватает?

Афганец.Хочется, чтобы каждому по его службе и почёт был! Чтобы хвалили за дело, а не за угодничество. И судили тоже по делам. Служба офицерская, она и без того нелегка!

Третий офицер.А тут ещё люди, наши соотечественники, от нас отворачиваться стали…

Доктор.Кому-то, значит, на руку посеять недоверие к родной армии и к нашему офицерству!

Военспец. Якак-то прочитал у поручика Куприна, что «офицер чужд всему: природе, земле, обществу, которое им пренебрегает и которое его боится, и, в сущности, даже Родине»…

Замполит.Успокойтесь, товарищи! Мы уже говорили об этом. Конечно же, все знают, что наши доблестные Вооруженные Силы – плоть от плоти нашего народа. И вообще, зачем нам в большую политику лезть? Там без нас разберутся… Вы лучше о Неизвестном скажите.

Афганец.И судьба Неизвестного – тоже политика. Самая главная, может быть!

Командир.Вы забываетесь. Это вам не митинг, а суд офицерской чести. Сядьте на место. Я лишаю вас слова!

Третий офицер (Второму, тихо). У нас всегда так. Чуть что командиру не по нраву, сразу: «Равняйсь! Смирно!»

– РАВНЯЙСЬ! СМИРНО! – прокатилось вдоль строя. – Равнение направо!

Полковник Чирцов с первыми звуками «Встречного марша» перешёл на строевой шаг, успев оценить одновременный поворот фуражек.

Полк, подравнявшись, смотрел на Чирцова. Какой он, новый командир? С чего начнет, как поведёт себя?

Выслушав рапорт и поздоровавшись, полковник громко, так, чтобы его услышали даже в последних шеренгах, сказал:

– Давайте знакомиться. Я – ваш новый командир. Полковник Чирцов Андрей Ефимович. Биография у меня простая. Родился в 1945 году…

– Биография у меня простая, – начал беседу с только что прибывшим в часть лейтенантом Чирцовым подполковник Сирош.

Чирцова удивило, что командир полка обратился к нему на «вы». В училище старшие начальники предпочитали «тыкать» младшим по званию, в лучшем случае обращались по фамилии.

Заметив растерянность лейтенанта, Сирош улыбнулся:

– Не удивляйтесь, Андрей Ефимович. У нас в полку принято обращаться друг к другу по имени и отчеству. Вне строя, конечно. Кстати, меня зовут Дмитрием Сергеевичем. Родился я в семье крестьянина, на Полтавщине. Воевал. Дошёл до Берлина. Тогда должность у меня была, как теперь у вас, – командир танкового взвода. Потом служил на Дальнем Востоке. Командовал ротой, батальоном. Учился. Несколько лет здесь. Женат. Двое детей. Сын – ваш ровесник. Поехал служить в Забайкалье. Дочь недавно внука подарила… Вот. А вам повезло: в полк вы попали боевой. Хотя в передовиках и не ходим. Передовых, знаете ли, и назначают иногда. Но коллектив дружный. Да что вас, как соловья, баснями кормить! Пойдёмте, покажу наше хозяйство.

Чирцов шагал рядом с командиром полка, недоумевая: за что ему оказана такая честь?

Между тем Сирош, как равному, рассказывал лейтенанту:

– Это наше офицерское общежитие. Ваш первый кров. Женитесь – получите квартиру. Это солдатская столовая…

Военный городок радовал ухоженностью и чистотой.

– Бордюры у нас белить не принято. Покраской листьев и травы мы тоже не занимаемся. Да и мраморных фонтанов не строим, – на ходу пояснял Сирош. – Главное – боевая готовность. И хотя порядок на территории – тоже её слагаемое, людей от боевой учебы для этого не отрываем.

– А как же всё это? – лейтенант кивнул на чистый плац.

Сирош объяснил:

– Приказом по полку определено: до обеда – все в парке, на директрисе. Хозяйственные работы – во второй половине дня. Сначала некоторые офицеры, особенно штабные, такой распорядок в штыки восприняли: кому хочется из кабинета в грязь танкодрома окунаться? Но на офицерском собрании было решено на вышестоящие должности выдвигать только тех, кто профессионально подготовлен, и положение, знаете ли, изменилось!

Всё, что увидел Чирцов, подтверждало эти слова. Конечно, ничего необычного солдаты и офицеры не делали. Каждый трудился на своём месте. Ремонтники проводили техническое обслуживание танков. И не слышно было ни мата, ни крика, обычно сопровождающих эту процедуру в тех частях, где он был на практике.