Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Картечь расстреливала их почти в упор, внося в их ряды смятение, но живые перешагивали через мертвых и умирающих, и ряды снова смыкались, голося что есть мочи:

– Убивайте! Истребляйте! Этого желает пророк!

И отборные янычары, все как один ветераны, познавшие цену венецианским мечам на Кипре, на Черном море и на земле Далмации, шли в атаку с улыбкой на устах, с улыбкой голодного дикого зверя, жаждущего христианской крови. В своем слепом фанатизме они верили, что за сверканием неприятельской стали им откроются прекрасные лица гурий в раю, обещанном пророком. Что была для них смерть, если их, отважных воинов, ожидали нежные объятия небесных дев! Ведь они умирали на поле боя, отважно защищая Полумесяц! Разве Магомет не обещал им рай? И они наступали с яростным упорством, производя невероятный шум, бешено потрясая сверкающими саблями, а за их спинами, вся в дыму, виднелась равнина, и артиллерия грохотала, не умолкая ни на секунду, покрывая Фамагусту раскаленными пулями и каменными ядрами.

Христиане стойко выдерживали натиск несметных полчищ. Воодушевленные присутствием губернатора, чей голос, отдававший приказы, перекрывал артиллерию, они оказывали сопротивление, достойное восхищения.

Сплотившись на бастионе, они сформировали железную стену, которую не могли пробить турецкие сабли. Они орудовали палицами, сминая щиты и шлемы с гребнями, наносили сокрушительные удары мечами, снося головы и отрубая руки, пиками и алебардами пронзали врагов насквозь, в упор расстреливали из мушкетов, а кулеврины поливали их картечью, сея смерть.

Это была титаническая, гигантская схватка, вселявшая ужас и в осажденных, и в осаждавших.

Тем временем и на других бастионах и башнях шел ожесточенный и кровопролитный бой. Албанцы и рекруты из Малой Азии, в ярости от стойкого сопротивления осажденных и от собственных крупных потерь, отчаянно пытались штурмовать стены, подтаскивая бесчисленное количество лестниц, но лестницы тут же оказывались сброшенными в ров вместе с теми, кто по ним лез.

С этой стороны крепости резня достигала такого накала, что по эскарпам струилась кровь, словно на зубцах крепостной стены закололи тысячи быков. Турки гибли целыми отрядами, застреленные из мушкетов, зарубленные мечами, проткнутые копьями, но на их месте сразу же с тупым упорством оказывались новые бойцы.

С невероятным ожесточением они штурмовали башни, где с платформ непрерывно стреляли кулеврины венецианцев и где потери были особенно велики. Эти старинные, очень высокие сооружения было не так-то легко взять, потому что они на удивление стойко выдерживали и взрывы мин, и удары таранов.

Внешняя облицовка отваливалась, а внутренняя не поддавалась, настолько прочно башни были построены венецианскими инженерами.

Время от времени христиане, потеряв надежду на свои укрепления и решив, что лучше умереть с оружием в руках, чем потом дать себя убить с холодной жестокостью, разбивали зубцы палицами и секирами и обрушивали на головы штурмующих град камней, которые калечили осаждавших.

В городе повсюду сражались плечом к плечу и солдаты, и простые горожане, не уступая друг другу в храбрости и стараясь нанести жестокому врагу как можно больший урон. Сквозь грохот пушек и разрывающихся мин, крики воинов и стоны умирающих, сквозь зловещее бряцанье мечей и палиц, бьющих по щитам, пробивались в дымном воздухе звуки колоколов и вместе с рыданиями возносились молитвы женщин к святому Марку, покровителю Венецианской республики.

Когда Эль-Кадур, чудом уворачиваясь от раскаленных каменных ядер, которые, как болиды, оставляли за собой красные следы, добрался до бастиона Сан-Марко, сражение приняло устрашающие размеры.

Небольшие отряды христиан, которых теснили неистовые атаки неверных и выкашивал огонь тяжелых кулеврин, стоявших на равнине, были измотаны непрерывным боем, длившимся уже три часа, и они начали понемногу отступать.

Теперь они сражались за бруствером из мертвецов. Весь бастион был покрыт телами тяжелораненых солдат. Неверные быстро их приканчивали, перерезая им горло ятаганами. Повсюду валялись щиты, шлемы, копья, алебарды, мечи и изуродованные кулеврины.

Губернатор, смертельно бледный, без шлема, в изодранной кольчуге, пытался собрать отряды венецианских моряков и словенцев, чтобы все-таки последним отчаянным усилием держать оборону. Его окружали капитаны, но их осталось очень мало: почти все погибли.