Александр Бородыня: Крепостной шпион

От толчка Анна Владиславовна очнулась, закашлялась, открыла глаза.

— Кто Вы? — спросила она доверчивым слабым голосом.

И от этого вопроса и от близости этих ненавистных глаз, новая вспышка ярости охватила Семёна Одоренкова.

— Будьте Вы прокляты! — крикнул он.

Анна Владиславовна попробовала высвободиться из рук капитана. Она изо всех сил рванулась, отталкивая его. И Одоренков опустил Анну прямо на ступени, а сам, охваченный гневом, кинулся вперёд в гудящее пламя, в чёрный дым.

Подбежавший к лестнице снизу, Генрих Пашкевич, только и увидел мелькнувшую в бело-жёлтых языках спину капитана Семёна Одоренкова. Анна попробовала подняться, но ноги отказывались держать её. Пашкевич, ни слова не говоря, подхватил жену на руки. Анна закрыла глаза, и в это мгновение она была счастлива, а страх и отчаянье отступили.

В верхних этажах что-то рушилось, гудело за спиной пламя, и можно было услышать сквозь это гудение душераздирающий крик ярости и отчаяния человека, не способного отомстить.

«Всё кончилось, — подумала Анна, обвивая руками в шею полковника. — Пусть они обвинят меня. Пусть общество отвернётся от меня. Всё кончилось!»

Константин Эммануилович Бурса стоял на безопасном расстоянии. Он видел, как Генрих Пашкевич вынес на руках его племянницу, как ласково уложил её в сани, как накрыл попоной. Бурса не хотел вмешиваться, молодые сами разберутся.

— Где Удуев? — спросил он.

Рука одного из жандармов указал на распахнутые парадные двери, из которых теперь уже показалось пламя.

— Внутри.

— Боже мой! Зачем? Он же погибнет! Нужно что-то сделать!

— Его благородие приказали ждать, — натягивая поводья, флегматично отозвался жандарм. — Приказ есть приказ.

«Не может он погибнуть, — подумал Бурса, — такие не гибнут!»

Он не ошибся. Михаил Валентинович Удуев вышел прямо из пламени. Жандармы, только что не проявлявшие никакой активности, соскочили со своих лошадей и закидали ротмистра снегом. Спустя несколько минут Удуев, рассерженный, но не пострадавший, отряхивая с дымящегося и шипящего своего зелёного кафтана чёрные мокрые лохмотья и снег, подошёл к Бурсе.

— Бежали, — сказал он. — Никаких следов. А, если даже и были следы, — он с сожалением обернулся на полыхающий особняк, — огонь всё спишет.

В раздражение Михаил Валентинович сорвал с себя дымящийся мундир и бросил под ноги. Затем, что-то припомнив, ротмистр наклонился, порылся в тлеющих лохмотьях и вытащил сложенный вчетверо листок. Это была титульная страничка, когда-то вырванная рукой Ивана Турсова из книги «Золотой осёл».

Бурса протянул руку, взял листок, развернул. Улыбка сошла с губ Константина Эммануиловича, но чёрные глаза магистра «Пятиугольника» вспыхнули, как от прямого луча солнца, попавшего в них. На влажном тёплом листке, который Бурса держал в руках, медленно, строка за строкой, проступала тёмная надпись. Запись была сделана специальным составом и не видна, а теперь, под влиянием тепла, она проявилось. Это был перечень трав, записанный действительным членом императорской Академии наук Н.Н. Ломохрустовым. Магистр держал в дрожащих руках рецепт эликсира бессмертия.

пустя две недели после пожара ротмистр Михаил Валентинович Удуев получил известие, что на Смоленской дороге злодеями убиты двое молодых людей: мужчина и женщина. Тела их были обезображены до неузнаваемости. Удуев поспешил в особняк на Конюшенной.

Ни у Константина Эммануиловича ни у Генриха Пашкевича не было сомнений — беглые каторжники, уцелевшие после разгрома усадьбы Ивана Бурсы, подстерегли предателя Виктора и расправились с ним. Так что сразу решились вопросы и двоемужества Анны Владиславовны и права наследования имущества Ивана Бурсы. За отсутствием других родственников, поместье перешло к брату Ивана Константину Бурсе, а уж, по его завещанию, племяннице Анне Владиславовне Пашкевич, урождённой Покровской.

Генрих Пашкевич был восстановлен в обществе «Пятиугольник», а Анну Владиславовну так даже приняли в Нижний список организации.

После смерти Ивана Бурсы оставались, наверное, сотни его бывших крепостных людей, отпущенных на оброк и приносивших колоссальные доходы. Нужно было выявить, как рабов-миллионщиков, так и обосновавшихся в петербургских и иных домах по губерниям, тайных шпионов, чтобы использовать их уже совсем для иных целей.

Россия жила без войны уже четвёртый год, когда 12 марта 1801 года в своём инженерном замке был убит император Павел. Смерть Павла I, как и смерть любого государя, повлекла за собой цепь тяжёлых событий. Взламывались тайники с бумаги, придворные бежали за границу, второпях уничтожались архивы, переписывались сотни документов. Уже 2 апреля указом Александра I Тайная экспедиция была уничтожена, а на её месте возникло, впоследствии печально известное, Третье отделение.