Александр Бородыня: Крепостной шпион

Вернувшись в зал, ротмистр остановил лакея с полным подносом и, невзирая на приличии, один за другим опрокинул в себя три больших фужера шампанского, вытер пот. Под бешеный ритм кадрили медленно прошествовал через залу и присоединился к играющим за ломберными столами.

На следующий день после обеда, объявил Генриху, что ей пора обновить свой гардероб, Анна Владиславовна взяла свои сани, когда-то подаренные дядюшкой, собралась и уехала. Всё это показалось Генриху несколько странным: как можно покупать шляпки и заказывать платье, не взяв с собой даже служанку? Но он не хотел ссориться и ни о чём не спросил.

Ротмистр Удуев не ошибся в своих предположениях. Анна Владиславовна действительно получила записку от разыскиваемых полицией и жандармерией двух государственных преступников. Без всякого сомнения, «В» — означало Виктор, «А» — Аглая.

В записке были указаны только место и время встречи.

«Но зачем же им было вообще возвращаться в Петербург? — размышляла Анна. — По завещанию — оно совершенно точно в руках Виктора — он мог бы получить немалую сумму денег. Через подставных лиц, например, он мог бы перепродать как усадьбу, так и все 3000 душ крестьян, а потом исчезнуть в Европе. Неужто он хочет, чтобы я исполнила супружеский долг? Неужто он посмеет обвинить меня в двоемужестве? Зачем он солгал Генриху? Зачем вообще он таким образом тайно пригласил меня теперь?»

Погруженная в свои мысли, Анна Владиславовна не увидела, как проскочили по Невскому проспекту навстречу большие сани. Она не видела, как сани эти остановились, и из них выскочил уланский офицер. Офицер что-то крикнул двум своим друзьям, оставшимся в санях, и сразу же, подхватив извозчика, устремился вслед за Анной Владиславовной. Офицеры недоумённо переглянулись. Никто не ожидал от товарища подобной эксцентричности. Анна также ничего не заметила, она не обернулась. Да если бы она и обернулась и увидела бы преследователя в лицо, то вряд ли смогла бы его припомнить. Лицо это лишь однажды, несколько лет назад мелькнувшее перед ней, совершенно стёрлось из памяти. Анна не знала бы этого человека, точно так же, как и вчера на балу.

Это был Семён Одоренков. Случайно наткнувшись взглядом на Анну, он опять ощутил острый прилив ярости. Он повернул за женщиной, ещё толком не зная что собирается делать. Конечно же Одоренков хотел отомстить. Но как мстить безоружной женщине? Невозможно.

Откинув полог, Анна вышла из своих саней, быстро поднялась по ступенькам шикарного особняка, дёрнула за шнурок, дверь отворилась, и женщина вошла в дом.

Сани, в которых сидел Одоренков, пролетели мимо особняка и встали. Он расплатился и отпустил извозчика. Быстрым шагом он вернулся назад, подёргал шнурок звонка, толкнул дверь. Дверь оказалась не заперта. Незамеченный, Одоренков проник внутрь.

«Я отомщу ей, — теперь спросил он себя. — Нет, я не могу. Что я могу с ней сделать, с этой проклятой женщиной? Нужно вернуться в казарму, напиться шампанским, завалиться спать. Нужно бросить это дело. Зачем я преследую её? Я не могу больше носить в себе это чувство, не могу. Это невыносимо».

Безмолвный слуга проводил Анну в небольшую комнату во втором этаже и предложил немного подождать. Анну Владиславовну поразил, царивший повсюду в здании, полумрак, а в комнату, обитую тёмно-коричневым штофом, и вовсе не проникал ни один солнечный луч.

Горел бронзовый фонарь, было очень тихо. Анна устроилась в кресле. Молодую женщину охватило волнение. Звонко тикали напольные часы, в отдалении, за плотными портьерами, можно было различить шум города.

Аглая появилась неожиданно. Она вошла через какую-то тайную дверь и вдруг оказалась прямо перед Анной. Анна вздрогнула.

— Боже мой. Зачем всё это? — спросила Анна, пытаясь справиться со своим дрогнувшим голосом, и неожиданным румянцем волнения, заливающим щёки.

— Меня и Виктора ищут, — спокойно сказала Аглая. — Если нас поймают, то закуют в колодки и отправят по этапу в Сибирь. Мы оба теперь государственные изменники.

— А если я выдам вас? — справившись со своим голосом, спросила Анна.

— Я допускаю, но только это не выгодно Вам, Анна Владиславовна.

— Почему же не выгодно?

— Вы, наверное, думаете, что когда палач будет заковывать нас в кандалы, мы сожмём зубы и промолчим? Вы, наверное, думаете, что Ваше двоемужество навсегда останется тайной?

— Думаю, Вам хватит благородства, — в голосе Анны больше не было уверенности.

— Благородства у крепостных людей не бывает, — сказала Аглая. — Благородство это у князей. У нас только простые человеческие чувства и расчёт.