Геннадий Турмов - По дуге большого круга

После принятия советским правительством «Декрета о мире», о котором узнали из французских газет, солдаты русского экспедиционного корпуса потребовали немедленного возвращения на родину. Однако французское командование заявило, что Декрет не распространятся на русские войска за рубежом. Антанта рассматривала русских солдат как безликую толпу, которую хотела определить если не на фронт, то на трудовые работы. К концу февраля 1918 года русские войска в Салониках были разделены на три группы: военные добровольцы, отправленные во Францию, трудовые рабочие и лица, требовавшие немедленного возвращения в Россию (впоследствии этих бузотеров отправили вообще подальше – в Африку).

Иван оказался в группе «трудовиков».

У солдат отобрали оружие, огородили лагерь колючей проволокой и выводили на работы только под охраной. Вот так «отблагодарили» союзнички русских «спасителей», как их называли еще недавно, когда экспедиционный корпус только прибыл во Францию.

Солдаты, попавшие в группу трудовых рабочих, считались «военнопленными», их обрекли на полуголодное существование, нередко подвергая побоям. Они работали на строительстве дорог, рубили лес, занимались земельными работами.

Иногда их направляли на работы в сельские хозяйства вдовушек или одиноких женщин. Солдат строили в одну шеренгу, и женщины указывали пальцем на какого-нибудь понравившегося им работника. «Положила глаз» на Ивана какая-то женщина в черной шляпке с вуалью.

Иван хотел отказаться, но разводящий погрозил ему кулаком, и он понуро пошел за женщиной, услышав за спиной перешептывание женщин.

Конечно, он не понимал, о чем они шептались, но догадывался.

– Опять мадам Реклю выбрала самого лучшего, – с завистью шептали «обделенные» кумушки.

Мадам Реклю окружила Ивана таким вниманием и заботой, о которых он давным-давно забыл, явно преследуя далеко идущие матримониальные цели.

Уже были известны случаи, когда русские солдаты-трудовики сочетались браком с одинокими француженками и навсегда оставались во Франции.

По-разному сложилась судьба сорока тысяч человек из состава особых бригад, покинувших Россию по приказу командования.

Некоторые остались на чужбине, не решившись по тем или иным причинам вернуться на родину. Другие вернулись, но были ли они счастливы? Одни, вероятно, сожалели о том, что не смогут никогда попасть в родные места. Других ждал бурлящий водоворот истории Советской России. Среди них был и рядовой солдат Иван Потопяк, который, не дожидаясь решения своей судьбы от высшего командования, сбежал из-под стражи вместе с тремя сослуживцами. К побегу они готовились заранее, сушили сухари, заготавливали продукты, раздобыли карту местности. Все это хранилось в тайнике, о котором знали только эти четверо.

Несмотря на надвигающуюся зиму, решили больше не откладывать побег и в ночь на 24 ноября 1918 года, спеленав охранника, четверка беглецов устремилась в неизвестность. Они не знали тогда, что Первая мировая война закончилась победой Антанты, отмеченной парадами войск во многих городах и даже во Владивостоке, а на просторах России вовсю полыхала Гражданская война.

Как писал впоследствии Потопяк в своей автобиографии:

«…я с другими товарищами сбежал через Сербию в Румынию и под видом военнопленных мы пробрались в Украину, Москву и на ДВК (Дальневосточный край)».

Одиссея Потопяка длилась ни мало ни много, а еще почти полгода. Вспоминая это время, Иван удивлялся, как он и его товарищи пережили этот переход через несколько государств. Хотя по дорогам стран – участниц войны бродили тысячи неприкаянных, как и они, бывших солдат разных армий и народов.

Иван побывал и в тифозных бараках, сгорая от сыпного тифа, и в чистом поле, скрученный малярией. Выздоравливающие по тифозному бараку соседи спрашивали его:

– Что это за «дуга большого круга», про которую ты в бреду вспоминал?

Иван отшучивался:

– Если болячка скрутит в дугу, еще и не об этом заговоришь…

И вот он идет по центральной улице Антоновки, направляясь к дому Зозули, впитывая всем своим существом весенний таежный воздух. На реке вот-вот должен начаться ледоход, снег почти сошел, полыхали багрянцем заросли багульника, в проталинах желтели подснежники.

Иван поднял глаза и увидел в воротах Ксению, а рядом с ней уцепившись двумя руками за юбку, стояла девочка лет пяти.

– Где же ты был, Ваня? – выдохнула Ксения извечный вопрос, который женщины всего мира испокон века задают своим непутевым мужьям.