Таисия Наполова - Московский Ришелье. Федор Никитич

Это была особая литература, состоявшая преимущественно из тетрадей, сшитых листов с выписками из Божественных писаний, житий святых и сказаний о чудесах, но попадались и светские повести. Цена была недорогой, доступной даже простолюдинам. Спасский Крестец становился понемногу средоточием народной грамотности. Жаль только, что между торговцами затевались свары. Это было делом обычным, и драчуны попадались даже среди попов.

Осторожный и разборчивый Никита Романович не спешил с покупкой книг, хотя у Федюшки быстро загорались глаза и он дёргал отца за рукав. Продавцы, видя это, назойливо предлагали боярину свою продукцию. На иных продавцах и образа-то Божьего на было. Ночами, видно, по притонам шастали, в зернь [4] 3ернь — старинная игра в кости. играли, а днём о деньгах помышляли. Никита Романович пожалел, что пришёл сюда: пристойно ли знатному боярину появляться в местах скопления простонародья!

Никита Романович повернул в сторону Спасского моста, что был перекинут через водяной ров, окружавший кремлёвскую стену. Здесь стояли деревянные ларьки с разложенными по прилавкам книгами. Толчеи тут не наблюдалось, но и выбор книг был беднее, зато богаче их товарный вид. Тут имелся и «Русский хронограф», большой свод из всемирной истории, и «Сказание о князьях Владимирских». У Романовых эти книги дома были, и старший сын особенно любил легенду о получении Владимиром Мономахом царских регалий от византийского императора Константина Мономаха. Книга «Тайная тайных» была в царской библиотеке, но до времени боярин не советовал сыну читать её: отроку не уразуметь советов Александру Македонскому.

Никита Романович осторожно листал книги, представляющие собой рукописные списки, иные из них были оправлены в серебряный переплёт. Взгляд его быстро отыскал незнакомую книгу. Она была в политуре с искусным покрытием. Название книги было выведено рукой большого мастера: «Поучение Даниила, митрополита Всея Руси». Продавал книгу человек благообразной внешности, смуглый и темноволосый, в чёрном монашеском одеянии. Почувствовав интерес боярина, он начал наизусть читать первую страницу книги. Голос был низкий, приятный.

— «Подобает нам прежде всего, о благоразумные чада, возлюбить каждому из нас внимание и заботу о себе и осуществлять всячески искусное попечение о душах наших. Видите, как быстро идут дни жизни нашей ? Как быстро бежит конь, и как птица по воздуху быстро летит — так и дни наши, и часы, и минуты проходят быстро. Ибо не вечны мы здесь, в настоящей жизни...»

Никита Романович спросил цену книги. Она была довольно высокой — двадцать рублей. Почувствовав колебания покупателя, продавец сказал, глядя на боярского сына:

— Книга сия надобна будет отроку в жизни предстоящей. Вижу: быть ему великим духовным пастырем на Руси.

— Пошто смущаешь отрока речами пустыми? — сердито одёрнул продавца Никита Романович.

— Видит Бог, то не вздорные речи. В очах отрока неизречённый свет и разумение высокое. Господь не оставляет без попечения избранных сынов своих. И славен будет отрок сей в веке грядущем.

— Побойся Бога, поп! Святое Писание остерегает нас от соблазна судить, ибо преткновение бывает многим.

Это произнёс один из бойких покупателей.

— А ты не встревай в чужую беседу, — с достоинством возразил продавец. — Бог на сердце зрит, человек же на лицо. — И, обратившись к боярину, он продолжал: — Великая польза и приобретение бывает чтящим священные правила и Божественные Писания. И на тебя, отроче, Господь прольёт свой несказанный свет яко на своего избранника. Государить тебе на Руси!

Никита Романович испуганно оглянулся при этих словах и встретился глазами с идущим мимо Фёдором Годуновым. Слышал или не слышал? Беда, коли донесёт царю Ивану. Не изветами ли и расположение царя к себе ныне сыскал?

Почувствовав что-то неладное, продавец несколько поправился:

— Я разумею духовное пастырство твоего отрока, боярин, в коем он сравняется с государями и почитаем будет, яко государь.

— Что ты болтаешь, старик! От века такого не было на Руси, чтобы духовному пастырю государить! — рассердился Никита Романович.

Его поддержал подьячий, наставительно заметив:

— Ты, поп, говори, да оглядывайся, дабы от твоих слов беды какой не было.

Послышались смешки:

— Коли поп глуп, то и греха не знает.

— А что людям скажет, на том ему: «Спаси Бог!»

Расстроенный Никита Романович отошёл от ларька, так и не купив книгу. И столь тяжко ему стало на душе, как никогда не было. Мысли испуганно метались. За что царь Иван приблизил к себе Фёдора Годунова и ласкает сына его Бориса? Не за изветы ли? И куда шёл ныне Фёдор Годунов с сыном-отроком? Боярин чувствовал, что в воздухе носилось что-то недоброе. Ему хотелось иметь львиные когти, чтобы защитить себя и своих чад от бесовской злобы новых ближников царя. Что там болтал этот старый поп о сулившем сыну духовом поприще? Никита Романович и думать об этом не хотел, ибо признавал лишь светскую власть.