Евгений Иванов - Меткое московское слово

В отца место ваш покойный… Жалко-с?.. Как не жалко… Жалко всегда у пчелки на языке, а у человека на сердце-с…

И горели — не робели, а могилу нам сготовить завсегда не в труде…

Народ, народ, постой у ворот, подождь — мы для хорошего заказчика стараемся… Так ведь, господин?

Сомлеваетесь, што на чаек? Самовар вам покажем… В морозное дело он у нас завсегда в кармане. Без такого положения могильщик сам помрет, а кто ему ямку выроет?

Что-с вы говорите: в ногах узко? Да рази, господин, покойному пешком домой ходить али потягиваться?.. Все в порядке и по цене…

(Записано в период 1907–1909 гг. от неизвестных могильщиков московского Ваганьковского кладбища.)

Верите али нет, господин хороший, а мы настрахаемся в иной раз… Онамеднясь человека одного схоронили, так и по сей час в себя не придем. Морда-с у него такая, что и в гробу, в предцарствии лежащая кирпича просит. Носик только посинел… Правое слово даю — спросите, коли не верите, наших. Из прасолов он, из по мясному делу спецьялистов. Помер человек, в иной мир отошел, а на роже такая краснота, что живому дай бог. Кровь скотинную пил. Ровно вот встанет и тиснет по уху. Сказывали, что силен был: тушу, изволите видеть, без какой иной помочи один на крюк вешал. Тушу коровью али бычью… А сколь в ей — не знаю, только много. А помер с опою, лишнего испил и помер… Вот наша жизнь какая! Сродственники толковали, что из гроба вставал и по ихней квартире ногами ходил. Оборотень! Такие бывают… Ему и земли нипочем… Когда крышку ему прибивали, так Василий Сидорович сам видел, как он рожу сморщил, будто чихать желание имел. Вы на слова мои, господин, не смейтесь. У нас практическое дело за много лет, всяко видывал. С упокойным тоже всякое в вежливом положении поведение. Возьмет и чихнет, а живой человек умом срешится… Выходит: помереть не помрет, только время проведет по нечистого духа вразумлению…

(Записано в 1908 г. от могильщика московского Семеновского кладбища Ивана Ивановича Попкова.)

Чудак один гроб себе ореховый с футляром дубовым заказал, и весь резной с ангельским сонмом, а нутро — парча от Сапожникова… Первый сорт товар! Рассказывали: в ём для покрытия грехов спал, в ём и хоронить заказывал. Только родственники, братец да внучек, смишулили. Гроб продали бюру похоронному на выставку в окно, а схоронили в футляре. Жадны очень… Им упокойный капитал даже завещал и торговое дело в первой гильдии… Покоя усопшего лишили… Рази в футляре такое лицо пристало по чину хоронить? В футляре тело из стороны в сторону непочтительно перед предстоянием движется, особливо когда если в могилку опускать… Дармоеды — не родня! Хоть бы простой сосновый, а всё гроб, в футляр воткнули… И нам на чай чуть посыпали… Вот что бес-от с людьми живыми делает!

(Записано в 1909 г. в Москве от могильщика кладбища у Семеновской заставы Ивана Севостьяновича Холодкова. «Парча Сапожникова» — парча московской фабрики Сапожникова, считавшаяся одной из самых высоких и ценных по качеству.)

На московском Лазаревском кладбище долго сохранялось интересное надгробие: могила, обложенная железными плитами, литой металлический крест, с которого спускаются две, соединенные жалами змеи. По плитам надпись: «Отцу и матери от сына». Это могила купца Сандунова. С ней связана следующая легенда. В начале прошлого столетия у богатого купца Сандунова был сын — бравый гусарский офицер, беспутный кутила, растратчик отцовских денег. Это, конечно, вызывало особое неудовольствие отца и матери, отличавшихся болезненной скупостью. При жизни купец Сандунов заказал себе гроб со всеми погребальными принадлежностями: с дорогим покровом, подушкой и пр. Умер Сандунов, хоронила его жена. Вскоре умерла и она. Приехал гусар за наследством, но нигде не мог найти следов денег и ценностей. Обвинили в краже живущую много лет в доме прислугу, но и от нее ничего не допытались. Решился гусар на крайнее средство — добился сложного для того времени разрешения вскрыть общую могилу родителей. В подушках он нашел все их состояние. Это якобы и послужило темой для надгробий, в сооружении которого заключалась месть обиженного.

— Две змеи-с — это мать с папашей, если в образе и подобии человеческом суждение находить. Только от змеи-с змеенышу и рождение иметь. Змея-с горлом дите свое изрыгает. Поганая гадина, а умственная, знает, кого и в какое место кусить. Скупого в сердце-с, а дурачка-с — куда попадет.