Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Монгольские начальники, Субэдей и Джебе (это его отряд порубил доверчивых русских), усевшиеся пировать на этих досках вместе с приближёнными, веселились до вечера. И хотя стонов и криков из-под досок уже давно не доносилось, им всё равно было весело.

Они только что одержали великую победу. Они были непобедимы.

Сотник Ярун, разговаривая с Иваном и Плоскиней, немного успокоился. Оба старых знакомца наперебой рассказывали ему, каково было терпеть чужеземную неволю, какие голод и холод довелось вынести новгородцам из-за чудовищного приказа князя Ярослава Всеволодовича заступить хлебные пути из низовских земель. Потом Плоскиня, не отрывавший взгляда от сотника, стал рассказывать, каких чудес он навидался, странствуя по свету с персидским купцом, после того как ушли они из Медвежьей головы. Расспрашивал про земляков, дивился тому, что почти все умерли от голода. Опечалился, когда Иван поведал ему о том, что новгородцы, прогнав князя Мстислава Удалого, вновь призвали к себе владимирских князей, того же Ярослава.

Уже весь полк вышел из укрепления, а Плоскиня всё молотил языком, всё никак не мог наговориться. Видно было, что соскучился он по общению с русскими, что хочет им как можно больше рассказать обо всём. И сам тоже хочет послушать.

Вдруг Плоскиня посмотрел в сторону монгольского стана.

— Ну вот, — удовлетворённо произнёс он. — Что я говорил? Они уже с вашим князем обнимаются!

Сотник Ярун всем телом обернулся туда, куда показал Плоскиня. И Иван тоже, желая посмотреть на такое невиданное зрелище: чтобы монгол обнимал русского князя.

В это мгновение Плоскиня сделал быстрое движение, выхватил из-за сапога ножик с длинным клинком, шагнул к сотнику Яруну и несколько раз воткнул лезвие ему в спину.

Потом повернулся к Ивану, который с радостным изумлением отыскивал глазами князя, одним рывком вырвал его меч из ножен и сильно толкнул в грудь. Иван грохнулся на спину. Неожиданно всё произошло. Тут же остриё собственного меча упёрлось Ивану в ямку под горлом.

— Ну что, земляк? — спросил Плоскиня, озираясь по сторонам. — Жить-то хочешь али нет?

До Ивана ещё некоторое время доходило, что всё это отнюдь не игра. Рядом на земле хрипел и бил руками сотник Ярун, брызгал изо рта красной пеной. Остриё меча сильно надавило, слышно было, как кожа скрипит под ним, готовая порваться.

Ивану стало так страшно, как ещё не было.

— Хочу жить, — прошептал он, глядя на меч.

— Тогда вот что, — деловито сказал Плоскиня, ослабляя давление железа на горло. — Тогда давай-ка, землячок, уходить отсюдова. Пока ваши не опомнились. Я тебя по старой дружбе не выдам. Вон там через стену перелезай и в речке прячься. Под кусты забейся, как налим, и пересиди. Понял, что говорю?

Иван, ничего больше не ощущая, кроме страха, кивнул.

Плоскиня убрал меч.

— Беги давай, землячок. Хорошо, что я тебя встретил.

Иван поднялся на ослабевшие ноги, посмотрел на мёртвого сотника. Что-то шевельнулось в душе.

— Я к своим пойду, — тупо произнёс он.

— Какие свои? — зарычал Плоскиня. — Своих уж нету. Сейчас их всех кончают. Спасайся давай!

Вдруг Иван понял, что надо делать.

— Ладно, Плоскинюшка, — сказал он. — Спасибо тебе. Свечку за тебя поставлю, если жив буду.

Для того чтобы исполнить задумку, пришедшую ему в голову, нужно было ещё немножко потянуть время, чтобы в ноги вернулась сила.

— А не жалко тебе наших-то? — спросил Иван. — Всё же русские.

— Да плевал я на русских! — вскинулся Плоскиня. И неожиданно добавил несколько чужеземных слов. — Надоели вы мне, русские — спасу нет! Сами жить не умеете, так и другим не даёте! Вот и грызите горло друг дружке, а я уж как-нибудь без вас обойдусь! Хотя, может, монголы вас всех перережут. Вон — как сейчас!

Он стал поворачиваться на шум, донёсшийся снаружи, от подножия холма. И тогда Иван изо всех сил ударил Плоскиню носком сапога в нижнюю часть живота.

Не ожидавший удара, тот упал, скрюченный.

— Плевал, говоришь? — бормотал Иван, поднимая с земли свой меч. — Плевал, значит? Ну так на тебе!

И наотмашь рубанул упавшее тело. Еле успел отпрыгнуть в сторону, чтобы брызнувшая кровь не попала на сапоги.

Теперь — к своим! Предупредить их. Пусть в крепость возвращаются. Эх, кабы не поздно!

Но было уже поздно. С холма Иван увидел, что весь полк окружён монголами, словно кусок мяса в горшке — кипящим варевом. И никому не выбраться из этого горшка. А где же князь? И князя не было видно возле дальнего шатра.