Николай Хайтов: Капитан Петко-воевода

— Пошли, дядя! — паренек даже не знает, кто этот «дядя», кому он оказал благодеяние. — Иди назад, а то меня скоро сменят.

С тех пор каждый день, когда его спаситель находился на посту, Петко два-три часа проводил во дворе, грея на солнце раны, которые мало-помалу стали затягиваться. Кроме того, благородный солдат предложил узнику покупать ему еду на воле и значит, жестокому голоду тоже пришел конец. Затем Никола устроил так, что во двор Ич Кале удалось проникнуть кое-кому из друзей Петко — среди них и родопчанину Николе Чакырову, который сообщил воеводе, что бывшие его четники с разных концов страны хотят в определенный час собраться, напасть на темницу, освободить своего воеводу и тайно переправить в Родопы.

План сам по себе был не плох, но это означало, что Петко-воевода должен бросить жену на произвол судьбы и еще более ухудшить положение своих арестованных друзей. Не говоря уже об опасности, которой он подверг бы своего ангела-хранителя, незнакомого болгарского солдата, ради которого старый воевода теперь был готов не только остаться в казематах Ич Кале, но даже, если потребуется, сложить голову на плахе [23] Выйдя на свободу, капитан Киряков первым делом выяснил имя солдата, часть, в которой он служил, и поскольку он, боясь возбудить подозрение, не решался сам вознаградить его, то каждый месяц посылал по 50 левов его родителям, в село, чтобы те пересылали сыну. А когда Никола демобилизовался, Петко разыскал его, привел к себе домой, угощал, одарил одеждой и обувью, дал денег на дорогу и просил всегда, когда тому случится приехать в Варну, останавливаться у него и чувствовать себя как дома. .

139 суток провел Капитан в лапах полиции Стамболова вплоть до 15 декабря 1892 года, когда был приведен в исполнение приказ об освобождении из-под стражи жителей Варны Рады Кравковой, Георгия Костова, Илии Митева, Христо Трыпкова и капитана Кирякова, обвинявшихся в заговоре против премьер-министра. Причем капитана Кирякова тотчас выслали в Трявну, где он вместе с женой пробыл до самого падения Стамболовского режима 18 мая 1894 года.

Свободным человеком возвратился капитан Киряков в Варну, но — странное дело! — знакомые и друзья встретили его не столько с радостью, сколько с удивлением. А все потому, что в кофейне Ахмеда-Эффенди, на аллеях Райского сада и на улицах города появился не прежний статный, молодцеватый капитан с густой каштановой шевелюрой и ясным взглядом, а пожилой, сутулый человек. И хотя этому человеку исполнится пятьдесят лишь 19 сентября 1894 года — волосы уже поредели, седина заметно поползла вверх к лысеющему темени.

Теперешний капитан Киряков ходит медленно, с палкой. Правда, на людях он носит палку под мышкой и старается держаться как можно прямее, но, оставшись один, в саду или на какой-нибудь тихой улочке, он вновь тяжело упирается на палку. Теперешний капитан Киряков много курит и подолгу молчит. Завсегдатаи кофейни Ахмеда-Эффенди, привыкшие к его щедрой словоохотливости, напрасно ожидают, что он снова разговорится, как прежде. Прежнего Петко, неукротимого, полного оптимизма, больше нет, тот Петко остался где-то в стенах Ич Кале. И хотя в следующем, 1895-м году в Русенском суде возбуждается дело против бывшего варненского градоначальника Турчева за «причиненные капитану Кирякову незаконные истязания», это не может вернуть подорванное здоровье и потерянную уверенность в себе.

Сейчас, в этом мрачном настоящем, гайдуцкое прошлое порою кажется бывшему воеводе никогда не существовавшим и, чтобы убедить самого себя да и других, что все это на самом деле было, Петко Киряков решает сфотографироваться в мундире капитана русской армии. Однако брюки оказались прожженными, и поэтому он снимается не во весь рост, а лишь по пояс — трагическая попытка восстановить хоть немногое из славного прошлого, сохранить вещественную память о тех героических временах, когда перед ним трепетали турецкие беи и паши.

Тщетная попытка! Поредевшие волосы, утомленный взгляд… Даже капитанский мундир с двумя рядами сверкающих пуговиц и тщательно расчесанные усы не в силах сгладить впечатление от печального лица и безнадежной усталости в глазах.

Может быть, не этот мундир, а живые люди, его бывшие соратники вернут старому воеводе потерянный оптимизм, изгладят из памяти жестокую обиду? Вернут ему внутреннее равновесие?

Может быть!

Надо попробовать.

И капитан Петко действительно предпринял такую попытку. В 1895 году он решил поехать в Чепеларе, чтобы повидаться с сердечными, гостеприимными родопчанами, былыми своими сподвижниками и знакомцами.