Владимир Афиногенов - Конец черного темника

Но был Фома хорош и как воин-разведчик — глаза и уши Андрея Попова.

Мамай со своим войском находился уже недалеко — Фома с двумя товарищами наблюдали передвижение ордынцев от устья Воронежа; Хецибеев даже узнал в усатом кабардинце своего бывшего тысячника. И задался вопросом: «Пошлёт ли хан воинов на разграбление Рязани?..»

Знать это надобно... Если князь Олег присоединится к Мамаю, хан на этот раз не тронет его стольного города. И вскоре выяснилось, что Мамай не собирается посылать свои разъезды грабить и жечь, а тихо проследовал дальше и, судя по всему, на Семён-день, то есть 1 сентября, выйдет к Оке.

Но ратники Дмитрия Ивановича на неделю опередили ордынского хана, побывав на окском берегу 25 августа, и уже скорым шагом идут к Куликову полю.

Мамай тоже идёт, и скоро сторо́жа Попова окажется в тылу. Что делать? Сняться и скакать к полю? А кто будет наблюдать за неприятелем и разгадывать его намерения? Да в конце концов не было повеления московского князя бросать сторо́жу... Такие мысли одолевали не только Попова, но и многих опытных воев-разведчиков. Видели они в своих вылазках немалую силу Мамаеву, и здесь уже тревожились не о себе — как им быть? — а задавали нелёгкий вопрос: сумеют ли воины великого князя одолеть эту силу?! Должны, но только не засомневался бы сам Дмитрий Иванович... Но его уверенность будут питать сторожевые дозоры...

Тут-то Господь и явил Фоме Хецибееву чудо!

Нёс разведчик службу, с вечеру стоял на дубовой башне. Солнце только что опустилось за лес, по небу разлилась густая синева, но одно большое облако быстро стало приближаться к сторо́же. Фома взглянул наверх, и вдруг из-за облака возник полк велик весьма. Всмотрелся православный черкес и узнал басурманов. Но с южной стороны этого большого облака появились два юноши. Как солнце, светились их лица, а в руках они держали мечи острые.

То были святые мученики Борис и Глеб, принявшие смерть от своего брата — окаянного Святополка, который, убив их, захватил силой княжеский стол в Киеве, за что и был посрамлён, а затем изгнан в Польшу великим Ярославом.

— Кто велел вам наше отечество терзать? — гневно вопросили юноши у ордынских военачальников.

И начали сечь басурманское войско. Ни один из ворогов не избыл смерти...

— Вот так и великий князь московский одолеет Мамая, — на прощание сказали святые Борис и Глеб Фоме Хецибееву.

Узнав об этом, Андрей Попов сразу повелел:

— Скачи немедленно к Дмитрию Ивановичу и поведай ему о видении... Укрепи его дух.

Прискакав, Фома поведал великому князю о видении, а в ответ услышал:

— Не рассказывай более никому!

И увидел Хецибеев, что княжеский дух весьма укреплён. Дмитрий Иванович добавил при этом:

— Верю словам святым Бориса и Глеба, но победу ещё сотворить надобно, не расслаблением, а токмо силою её возымеешь...

Потом московский князь удалился и, воздев руки к небу, начал говорить:

— Господи, человеколюбец, молитвами святых мучеников Бориса и Глеба помоги, Господи, как Моисею, как Давиду на Голиафа, и Ярославу на Святополка, и прадеду моему, великому князю Александру, на хвалящегося римского короля, который хотел его разорить. Не по грехам моим воздай, мне, Господи, ниспошли, Господи, милость свою и просвети нас благоутробием своим. Помоги рабам своим христианам, что именем твоим прозываемся.

Слышит Дмитрий Иванович, как объявили:

— Второй гонец к нам пожаловал, великий княже. Из Москвы, от преподобного игумена Сергия.

Подали Дмитрию грамоту и хлебец Святой Пречистой Богоматери. В грамоте той содержалось благословение всем русским князьям и всему православному воинству.

Великий князь съел хлебец и сказал громогласно:

— О, велико имя Пресвятая Троица, Пресвятая Владычица, Госпожа Богородица, помогай нам молитвами твоего Сергия игумена!

А в шестом часу вечера случилась ещё весть — 7 сентября, третья по счёту.

Прискакал Семён Мелик с дозорными. За ними гнались ордынцы. Гнались до тех пор, пока не увидели полки великого князя московского. Вернувшись, они доложили Мамаю, что русских великое множество.

— Одолеем! — воскликнул в злой запальчивости чёрный темник.

Мелик рассказал великому князю о том, что Гусин Брод перешёл Мамай, одна только ночь разделяет их между собой, наутро уже придут на Непрядву. Следует сегодня приготовиться к бою, не то завтра поздно будет.

Вечером полки заняли свои места в боевом строю, потому что утром в тумане сделать это было трудно. Вот что отмечает летописец: «Был канун живоносного праздника Рождества Святой Богородицы, осень же была тогда длинная, и дни по-летнему сияли, тёплыми были и тихими. В ночи той туманы росистые являлись».