Владимир Афиногенов - Конец черного темника

— Ах, Христе Боже мой, ой и погуляли б, ну и погуляли б! — очень жалел Чириков.

Женщины со снопом стали удаляться в сторону села, спрятанного за небольшим лесом. Разведчики поймали коней, оседлали... И вдруг из леса выскочили на мохнатых, низкорослых лошадях десятка полтора всадников в кожаных шлемах, с голыми спинами, но спереди защищённых железными пластинами и кинулись наперерез шествию.

Почуяв опасность, девицы и бабы бросили сноп и с воплями рассеялись. У одного ордынца, по оружию и белой масти коня, видать, не простого воина, тоже была губа не дура, и он сразу направился за молодицей, приглянувшейся Афанасию Кренину. Ордынец нагнал её, в наклоне захватил ещё по-девичьи гибкую талию обнажённой до плеча мускулистой сильной рукой, перекинул женщину через седло. Другие тоже похватали пленниц. Только вряд ли они оставят их у себя или отпустят — это, судя по всему, также конный отряд разведки Мамая, — поэтому натешившись над ними, чтобы не мешали далее, ордынцы прирежут несчастных и оставят трупы на съедение волкам и шакалам. Несмотря на повеление Семёна Мелика не вступать ни с кем в бой, Кренин приказал напасть на насильников. Те, сильно увлёкшись поимкой, растерялись, когда увидели неожиданно вооружённых русских вершников [98] Вершник — верховой. .

Сразу у четырёх ордынцев послетали на землю отрубленные мечами головы, троих достали стрелы, остальные, побросав женщин, кинулись наутёк. Знатный ордынец не захотел расставаться с добычей и погнал своего мощного белого жеребца к лесу. Ещё двух всадников снял из лука Никита Чириков, а Кренин погнался за начальником отряда. Тот обернулся, спустил с тетивы стрелу, но промахнулся — она пропела рядом с ухом Афанасия. Это пуще разозлило десяцкого, он вонзил каблуки в бока своего коня, и тот уже птицей рванулся вперёд.

И вот морда его стала доставать круп белого жеребца, и тут только ордынец избавился от лишнего груза, скинув с седла молодицу. Та, ударившись о землю, безжизненно застыла. Но Кренин в это время дотянулся шестопёром до своего противника и легонько тюкнул его по голове, но так, чтобы свалить, а не убить...

Афанасий натянул поводья, конь под ним, приученный в разведке к самым резким движениям и неожиданным решениям хозяина, встал как вкопанный. Кренин соскочил с него, подбежал к ордынцу, убедившись, что тот жив, быстро связал ему руки и приблизился к молодице. Она лежала навзничь, и, несмотря на пережитый страх и бешеную скачку в неудобном положении головою вниз, лицо её выражало удивительное спокойствие и было прекрасным. Афанасий убрал с её лба прилипшую травинку, наклонился и поцеловал. Женщина открыла глаза, глубоко вздохнула и, увидев перед собою красивого белокурого русского, поняла всё и улыбнулась.

— Кто ты? — спросила, пытаясь подняться.

— Полежи пока... Свой... Не ушиблась?

— Вижу, что свой... А зачем целовал?

— Баская [99] Баская — красивая. больно... Не утерпел. Муж где?

Всё-таки поднялась, села, оправилась.

— На покосах порешили... Мужики наши, остолопы, не поделили делянки, разодрались; косой башку ему и оттяпали... Да не люб он мне был, — просто сказала, — Сиротой жила, а он из зажиточных, вот и пошла за него...

— А дети есть?

— Была дочка... Трёх годочков. Чёрная баба [100] Чёрная баба — чума. пришла и забрала... Аккурат перед новым годом. Начала гостить в Скопине, а потом в Пронске и к нам заглянула... Полсела почесть вымерло...

— А звать-то тебя?

— Аннушкой кличут.

— А меня Афанасием... Погодь, Аннушка, твой ухажёр, кажись, очухался... — Кренин подошёл к ордынцу, помог ему встать на ноги, заговорил по-татарски. Тот на вопросы не отвечал и лишь зло крутил головой.

— Ничего, приедут Мелик и Горский, и мы тебя баять [101] Баять — говорить. заставим! Аннушка, — обратился к молодице. — Споймай его коня. И веди за узду. А ну, дроля, пошли, — подтолкнул в спину ордынца, с издёвкой произнёс Афанасий.

Дроля — означало «дорогой», «любезный».

И дроля посмотрел в лицо десяцкого, увидел его глаза и жёстко собранные вокруг рта морщины и пошёл, как миленький — пошёл!

Афанасий сдал его на руки Никите, проводил Аннушку до леса и пожалел, что занят службой, а то провели бы времечко весело и с превеликой пользой... Пошутили, посмеялись, а потом и на самом деле взгрустнулось, уж очень ладная молодица встретилась, да и Аннушке не по себе сделалось: хорош удалец, но понимали оба, вряд ли когда-нибудь встретятся... Скоро такое начнётся! Не до ласк и любви... Лишь бы уцелеть.