Юрий Давыдов - Волонтер свободы (сборник)

Год был загублен. Год назад капитан Коцебу мог отправиться в Берингов пролив и, может быть, уже обогнул бы Ледяной мыс, и, может быть, уже знал бы, что есть, есть проход, Северо-Западный проход… Муравьев понимал, каково Отто Евстафьевичу. Что тут скажешь? Не полезешь ведь с утешениями. И Муравьев с напускным усердием стал рыться в пакетах, шелестеть бумагами.

— Господа, господа, — сказал Чистяков, вдруг вспомнив именно то, что было всего нужнее его собеседникам.

Да ведь кое-что затевается.

Матвей Иванович отбросил пакеты, выпрямился Коцебу подался к Чистякову.

— Ивана-то Федоровича Крузенштерна видел частенько в правлении, у Синего моста.

— Ну?

— Ну, приносил он письма графа Румянцева из Гомеля. Толковал с директорами. Да и вам, Матвей Иванович, есть письмо от графа.

— Ну что же ты, братец… Ну что же ты раньше-то… запричитал Муравьев. — Вот, ей-богу! Ну где? Где? Ну помогай, помогай… Ищи, прошу тебя.

Коцебу расстегнул воротник мундира. Экий болван этот Чистяков! Ужели нельзя было начать письмом Румянцева?

— А, вот оно, вот оно… Так! — Муравьев торопливо сломал сургуч. Вытащил листы толстой бумаги" начал читать вслух — "Милостивый государь мой Матвей Иванович, Вам, конечно, известно, что при отправлении "Рюрика" в 1815 году для отыскания Северо-Западного прохода командиру оного лейтенанту Коцебу предписано было отправиться сухим путем из Берингова пролива к Ледяному мысу, а оттуда вдоль берега к Востоку, дабы узнать физическое свойство и направление берега, которое, начиная от Ледяного мыса, нам совершенно неизвестно, также направление и силу течений, одним словом, предварительно удостовериться в возможности или невозможности предпринять отыскание сообщения обоих Океанов и морей. Лейтенант Коцебу по встретившемуся с ним несчастному случаю не мог исполнить сего предприятия. Предприятие капитана Васильева также осталось неудачным, а потому географические наши сведения касательно Северных стран, лежащих на Восток от Берингова пролива, нисколько не увеличились.

Не видя теперь никаких новых распоряжений со стороны Правительства в разрешении сей любопытной проблемы, желаю я возобновить покушения, начатые на "Рюрике". Хотя по донесениям капитана Васильева известно, что обход Ледяного мыса весьма возможен, но так как сие потребует судно крепкого построения и изобильно снабженное, дабы оно было в состоянии провести две или три зимы на пути, а снаряжение такого рода почти невозможно в селении Американской Компании, то я предпочитаю отправление Експедиции сухим путем, подобно той, которую я предписал лейтенанту Коцебу в 1815 году, то есть направиться наперед к Ледяному мысу, а оттуда вдоль берега к Востоку.

Мне известно, милостивый государь мой, сколько Вы любите славу и пользу отечества Вашего и неоднократно уже испытал, каким меня отменным благорасположением всегда одолжать готовы, я с полной доверенностью обращаюсь к Вам, милостивый государь мой, и прошу Вас принять на себя заготовление корма для собак, рыбы, всех припасов для екипажа и судна и береговой Експедиции, каковую я думаю препоручить г-ну Коцебу, в надежде на его скорое и счастливое возвращение с фрегатом Предприятие…"

Матвей Иванович всплеснул руками:

— Каков старик! Каков старик, братцы вы мои!

И, размахивая листом, ероша волосы, бормотал: "Подумайте, восьмой десяток! Что за светлая голова!"

— Эй, Отто, — вдруг вскричал Муравьев. — Истуканом сидишь, а? Не слыхал, что ли? "Возобновить покушения, начатые на "Рюрике"! Твое дело! Прямое твое! А?

Коцебу слабо улыбнулся, вытер губы платком.

— Да, но…

— Чего еще "но"? Чего "но"?

— Нужно согласие директоров компании. Не так ли?

Муравьев опасливо тронул Чистякова за рукав:

— Как они?

— Сучат ножками, а все ж, полагаю, согласятся. — Чистяков насмешливо прищурился. — Да и как не поддакнуть? Слава России! А фундаментом другое: его сиятельство, он же на себя, на себя берет две трети расходов. Ну, можно, пожалуй, и нашим толстосумам тряхнуть мошной.

Муравьев обнял Коцебу, близко заглянул в глаза.

— Лети в Кронштадт. Стопор — в деньгах. Деньги Николай Петрович даст. Ну и с богом, Оттушка. С богом!

Был гром и плеск волн, скрип блоков. Паруса налились солнечным полымем, свежестью муссона. Пахло теплым деревом, краской, мокрыми брезентовыми ведрами.

Не дождливая туманная Ситха, давно покинутая, а блистающее Южное море оставалось за высокой кормой.