Дмитрий Миропольский - American’ец [Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого]

У Лисянского под бортом стояли в готовности десятивёсельный катер и ялик о четырёх вёслах — их командиры, Арбузов и Повалишин, дождались своего часа. Матросы дружно налегли на вёсла, устье гавани вскипело; промысловики открыли ружейную стрельбу по береговым зарослям, алеуты с эскимосами быстро высадились на берег и пустились в погоню за тлинкитами…

…но Баранов не ошибся: опытные индейские воины растаяли в лесу, и погоня, дойдя до самого пепелища Михайловского форта, вернулась ни с чем. Дальше идти было опасно — тем более на обратном пути преследователи обнаружили, что у погибших эскимосов отрезаны головы: знать, кто-то из колюжей затаился в тылу и оставил грозный знак другим туземцам.

— Лиха беда начало! — подвёл итог Баранов. На следующее утро действовать продолжали по его плану.

Флотилия несколько углубилась в залив, и корабли снова стали на якорь. Канониры, обученные Фёдором Ивановичем, дали залп, который переполошил птиц на несколько миль в округе и картечью посёк прибрежный кустарник. После такой меры предосторожности пять шлюпок с русским отрядом отправились к берегу, недалеко от которого на фоне укрытых лесом гор чернели обгоревшие остатки форта. Александр Андреевич сам возглавил десант, чем навлёк себе особое уважение поручика Толстого и других офицеров.

По сторонам от места высадки не спеша крейсировали на лёгких каноэ индейцы-чугачи: заметив колюжей, они должны были выстрелами указать, откуда грозит опасность. Под командой лейтенанта Арбузова в некотором отдалении за шлюпками десанта следовал гребной катер, вооружённый двумя фальконетами, — эти небольшие пушки могли стрелять двухфунтовыми ядрами размером с яблоко и прикрывали высадку. Фёдора Ивановича к участию в вылазке снова не допустили.

— Затруднительно определить статус вашего сиятельства, — сказал Лисянский, припоминая графу браваду на борту «Надежды», о которой рассказал ему Крузенштерн. — Вы кавалер посольской свиты и не находитесь у меня в подчинении, да и в Компании тоже не служите. А приказывать пассажиру или рисковать его жизнью я не имею права.

— Я гвардии поручик, — сверкал глазами Фёдор Иванович, — и желаю воевать по собственной воле!

— Вы столько воевали по пути сюда, позвольте же и другим проявить себя, — с лёгкой насмешкой отозвался капитан и оставил раздосадованного графа следить за событиями в зрительную трубу.

Вражеская цитадель, стоявшая на берегу в полуверсте от спалённого форта, не подавала признаков жизни. Для европейца это было странное сооружение, и Баранов уверял, что Шисги-Нуву — вершина индейского искусства фортификации. В самом деле, крепость Молодого Дерева выглядела весьма убедительно. Она имела форму неправильного четырёхугольника, большая сторона которого длиною в тридцать пять сажен смотрела на море. Понизу её располагался палисад — толстенные, в два обхвата, сосновые стволы, уложенные тремя рядами одно на другое. Изнутри к ним примыкал десятифутовый частокол из брёвен в один обхват, слегка наклонённых наружу и подпёртых опять же двухохватными брёвнами.

— А деревья-то не молодые совсем, — пробурчал себе под нос Фёдор Иванович. Разглядывая в трубу мощное укрепление колюжей, он понял, почему Баранов не хотел штурма. Такие стены из карронады навряд ли прошибёшь, не говоря уже про фальконет; тут гаубица нужна, да где ж её взять? У засевших внутри сотен колюжей — не только луки, но и ружья. К тому ещё две амбразуры в частоколе заставляли предположить, что Шисги-Нуву вооружена пушками. Ворота были закрыты.

Десант Баранова высадился беспрепятственно — увидав это, алеуты на десятках байдарок поспешили следом. Ещё накануне Александр Андреевич признался, что в прошлый раз выбрал для строительства слишком низкое место: теперь он решил закрепиться на скалистой горе Кекур у берега. Сияя вызолоченным шлемом, Баранов со своими промысловиками в окружении толпы алеутов поднялся на гору и водрузил там трёхцветный флаг Российской империи.

С кораблей сбросили канаты, за которые ухватились воины в сотнях байдар, оставшихся при Лисянском и командирах компанейских судов. Как прежде на Кадьяке, алеуты потянули корабли за собой и подвели ближе к берегу — глубина позволяла. Лисянский развернул «Неву» к индейской крепости бортом и вдоль него на палубе поставил остальные пушки с фальконетами. Другие суда последовали его примеру: теперь все орудия смотрели в сторону крепости. Отряд на берегу тоже изготовился к бою…