Дмитрий Миропольский - American’ец [Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого]

Фёдор Иванович поднял рюмку и покачал головой.

— Я пока так далеко не заглядываю. Будьте здоровы, ваше преподобие!

В конце июля «Нева» добралась до Кадьякского архипелага у берегов Аляски и подошла к его крупнейшему острову, тоже именем Кадьяк: здесь назначена была встреча с Александром Андреевичем Барановым, главным правителем Русской Америки.

Когда в гардемаринах Фёдор Иванович читал про подвиги Баранова и слухи про него самые диковинные обсуждал с соучениками своими, о знакомстве с легендарным пионером-первопроходцем он и помыслить не мог. Александр Андреевич владел заводами в Восточной Сибири, снаряжал одну за другой промысловые экспедиции на Аляску и лет десять управлял гигантской Северо-Восточной компанией купца Шелихова, на дочери которого был женат Резанов. Он продолжал оставаться у руля, когда место умершего Шелихова занял зять, а компания волею императора Павла превратилась в акционерную Российско-Американскую.

Другой бы на его месте и носа не высовывал из роскошного кабинета, Баранов же затеял собственноручно расширять восточные владения. Он перебрался через море к алеутам, преодолел тысячу вёрст до острова Кадьяк и сделал его столицей Русской Америки, а потом отправился ещё за полторы тысячи вёрст к востоку, на остров Ситка, и выстроил там деревянный форт, получивший имя Архангела Михаила в честь государева покровителя.

Было Александру Андреевичу далеко за пятьдесят, крепким сложением он не отличался, но продолжал жить в каждодневных заботах и опасностях вдали от благ цивилизации, достойных его возрастай положения. На недоумённые вопросы отвечал просто:

— Природа здесь дикая, народы кровожадные, но выгоды от предприятий моих отечеству весьма важны. Такая надобность сносными делает скуку и труд.

Появлению русских не обрадовались ни американские охотники, ни тем более британские торговцы, которые скупали в этих краях бобровые шкуры для продажи в Китай. Не обрадовались и местные индейцы-тлинкиты, прозванные на русский лад колюжами за обычай носить в нижней губе вставную палочку-колюжку — для красоты. Впрочем, как раз колюжи, которые дали разрешение на постройку Михайловского форта, поначалу отнеслись к Баранову с уважением: стрелы индейских луков его не брали, на подарки вождям он не скупился и порою творил чудеса. Не могли знать наивные дикари, что носит Александр Андреевич под кафтаном тонкую кольчугу, а фокусы показывает, имея некоторые познания в физике и химии…

…однако трюки эти на купцов и белых охотников не действовали, и русский конкурент стал им поперёк горла. Скупщики мехов продавали свирепым индейцам ружья и обучали стрельбе. Когда Баранов после зимовки ушёл обратно на Кадьяк, оставив промысловую партию, — тлинкиты нарушили мир, с беспримерной жестокостью казнили промысловиков, а форт сожгли. Вместо него на Ситке появилась Шисги-Нуву — индейская крепость Молодого Дерева.

Разгневанный Баранов собрал войско — больше сотни своих промысловиков и сотен пять жителей окрестных земель, которые враждовали с тлинкитами: алеутов, чугачей, кадьякских эскимосов… Ради такого случая он даже раздал туземным воинам полсотни ружей — сколько было в запасе. Может, и продал бы, но торговля оружием у русских находилась под запретом. О дате прибытия экспедиции Александр Андреевич не знал даже приблизительно, а потому под конец весны выступил в поход с намерением покарать вероломных колюжей…

…так что «Нева» правителя Русской Америки на Кадьяке уже не застала. Фёдор Иванович этим весьма огорчился, но ненадолго. Лисянский велел как можно скорее разгрузить и переоснастить корабль, чтобы вернуть ему боевые кондиции, отправиться следом за Барановым на Ситку и поддержать артиллерийским огнём. Дополнительные пушки, которые Крузенштерн передал Лисянскому, ослабив притом свою военную мощь, теперь были очень кстати. Фёдор Иванович во время стоянки снова оказался при деле и, как на прежнем судне, обучал канониров особенным премудростям стрельбы.

— Что, ваше преподобие, — со смехом говорил он Гедеону, — мои-то умения прежде ваших понадобились!

Иеромонах соглашался, но и ему было не до печали: книги наконец-то выгрузили — пришла пора их по школьным полкам расставлять и людей учить.

В спешной подготовке к войне путешественники толком не успели насладиться ни мягкой летней погодой, ни красотами изумрудного Кадьяка, ни живописными водопадами в горах, ни даже богатейшей охотой. Через две недели полсотни плоскодонных алеутских байдарок выстроились в длинную вереницу и потянули за собой «Неву» прочь из Петровской гавани Кадьяка. Пятнадцатого августа Лисянский велел ставить паруса и взял курс на восток. Фёдор Иванович спросил капитана: