Валериан Светлов - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

В стороне от суетящихся девушек, встревоженных мамушек и нянюшек, стояла высокая женщина в шугае и в платке на голове. Ее пытливые глаза встревоженно перебегали с лица на лицо и еще тревожнее останавливались на дверях, ведших в горницу княжны.

В это время прибежала запыхавшаяся мамушка и, расталкивая толпу, кинулась к дверям.

— Боярышня, открой! — крикнула она. — Князь-батюшка дюже серчает, жених в церкви сердцем изныл.

— Кричи, кричи, а ответа-то и нет!

— У княгини-матушки были ли? — спросила мамушка.

— Спроведывали, княгиня спит… А княжна давеча у нее была.

Мамушка и Анна Маркелловна начали неистово барабанить в двери, но за нею ничего не было слышно.

— Что ж делать-то будем? — заволновались все, с недоумением и жестоким испугом переглядываясь.

Тогда выступила вперед женщина в платке.

Это была ключница Черкасского, Матрена Архиповна.

— Двери надо выломать, вот и весь сказ, — проговорила она. — Может, с княжною-то плохо.

Все молчали, не зная, следует ли предпринять то, что им советовали.

Дворня прибывала; люди, один за другим, уходили из церкви и наполняли сени перед горницей княжны. Мамушка выла, не смея вернуться без Ольги в церковь.

А между тем время все шло и шло. Гроза стихла, дождь перестал, небо прояснилось, и сквозь разорванные тучи пробивалась луна. Кое-где встрепенулись птички и, высовывая из-под листочков свои головки, отряхивались, намереваясь улететь. Вот раздалась нежная трель соловья, ему откуда-то завторил другой.

В церкви окончательно все смутились, когда трепещущая мамушка, заикаясь, передала Пронскому, что дверь горницы княжны твердо заложена, а сама невеста вовсе не откликается.

Борис Алексеевич стал белее снега, и его глаза сверкнули, как два раскаленных угля. Он молча последовал за мамушкой.

В дверях его остановили Черкасский и Елена Дмитриевна.

— Что, моя правда? Свадьбе не бывать? Невеста с милым дружком, поди, уже где-либо окрутилась… вокруг ракитова куста? — прошипела Хитрово на ухо Пронскому.

— Уйди, подлая, не то убью! — резко отстранил он ее от себя.

— А и впрямь, князь, кажись, мне не видать твоей Ольги Борисовны, сдается мне так, — остановил князь Черкасский.

— Живою или мертвой, а будет она твоей! Брешут старые… сомлела [29] Дурно сделалось. она, поди, в горнице, вот и весь сказ, — торопливо кинул ему Пронский и пошел вон из церкви.

Все, кто был в церкви, повалили вон; причт стал расходиться, священник снимал рясу. Всем стало очевидно, что свадьбе не бывать и что произошло нечто необыкновенное.

Боярыня Хитрово мяла свою дорогую ширинку в руках, сдерживая себя, чтобы не дать воли слезам. У нее все еще была слабая надежда, что невеста действительно не выдержит и наложит на себя руки. Она все время ждала, что кто-нибудь придет и принесет хотя и печальную, но для нее отрадную весть, что соперницы ее уже нет на свете.

— Пойдем, боярыня, и мы, — обратился к ней Черкасский. — Удружил князь старому товарищу! На смех всей стране выдал…

— Может, княжна-то и вправду сомлела, — неуверенно произнесла Хитрово, боясь выдать свою заветную мечту.

— Что ж, пойдем всячески взглянем.

Они торопливо прошли ряд покоев и наконец очутились у опочивальни княжны, двери в которую уже были открыты; суета, крики и вопли стояли невообразимые. Пронский шагал по комнате, неистово ругаясь и проклиная дочь.

Черкасский и Елена Дмитриевна поняли, что Ольги в комнате не нашли, а из отрывочных речей можно было разобрать, что вместе с нею исчезла и сенная девушка Машутка.

— Бежали, бежали садом! Сторож Митюха видел! — говорила одна из мам.

— В самую что ни на есть грозу. Он их за оборотней принял, дурак!

— Как была, сердечная, в подвенечном наряде, так и бежала. Кафтан только накинула.

— И прямехонько к прудкам.

— Ан врешь, к частоколу, что у Темной дыры.

— Ее тут нечистый, надо быть, и сцапал, наше место свято!

— И крикнуть, родименькая, поди, не успела…

— Ан врешь, крикнула! Федор-стремянный байт, слышал: кричала и таково жалобно.

— Слышал, слышал, — подтвердил рыжий детина.

В то время как дворня предавалась ненужным разговорам и пересудам, Черкасский и Елена Дмитриевна приставали к Пронскому, чтобы он принял энергичные меры к отысканию беглянки.

— Если она в прудках, пусть вытащат тело, — сказала Хитрово, не желавшая расставаться с надеждой, что соперница навсегда устранена с ее пути.

— Пошли во все стороны погоню, не успела она далеко убежать, — советовал Черкасский.