Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

На другом конце стола человек в изорванном красном плаще, закинутом на одно плечо, громко говорил, стуча кулаком по столу:

— Верь или не верь, Мачадо, их было четверо против меня, но первого я пронзил своим мечом, второму обрубил пальцы, так что он бросил свою дубину и убежал с воем, третьего сбил кулаком, четвертого бросил в воду, пятого…

— Ты же сказал, их было четверо… — заметил Мачадо.

— О, пятый был такой маленький, что я и забыл о нем, — ответил человек в красном плаще. — Я только схватил его и сжал так, что ребра у него затрещали.

— И никто из них не ушел, Велозо? — спросил лысый толстяк, по имени Родригес, сидевший рядом с Мачадо.

— Может быть, один или два, — беспечно ответил Велозо. — Было темно. Это были враги короля, а он позволил, чтобы меня, солдата, только что с корабля Васко да Гама, бросили в тюрьму за такие пустяки, как разбитые головы и сломанные ребра! Разве это правосудие? Я вас спрашиваю, разве это правосудие? А, ведь, я спас жизнь королю Маноэлю, когда он был мальчиком! Я задушил напавшего на него волка!.. Голыми руками задушил!

— Велозо — большой лгун, — прошептал негр, ухмыльнувшись Деннису. — Думаю, самый большой в Португалии. Правда?

— Я не всех слыхал, — ответил Деннис. — Но думаю, что он должен быть одним из лучших.

Велозо продолжал шумно хвастаться. Мачадо и Родригес сели в углу и затеяли игру в кости. Фернан Мартинес бродил вокруг стола, собирая хлебные корки. Фернану никогда не хватало пищи для его большого тела. Он был гол до пояса, и его ребра словно готовились прорваться наружу из-под темной кожи. Платья у него не было, кроме пары рваных штанов и рубашки, подаренных ему Деннисом. Рубашка была слишком мала для него, и когда по воскресеньям он надевал ее, то между ее краем и поясом штанов оставалась широкая полоса черного тела, а рукава едва закрывали локоть.

Но для Фернана это было великолепным одеянием, так как его дал ему Деннис. Все, что Деннис, делал, казалось негру чудесным. Он не умел читать, но часто брал написанное Деннисом, — держа иногда вверх ногами, — и пробегал своими черными глазами, важно кивая шерстистой головой. Когда Деннис рисовал знакомого Фернану зверя или птицу, то негр тыкал в них толстым, черным пальцем, смеялся, приплясывал и называл нарисованное по-португальски, по-арабски и на своем родном языке. Деннис учился у Фернана арабскому языку, а также языку африканских джунглей, из которых негр явился.

Фернан проглотил последнюю хлебную корку и подошел к Деннису, который сидел в углу двора, глядя на небо. Облака, плывущие по небу, превратились в яркое, чистое золото. Фернан указал на них рукой и проговорил:

— Золотой корабль уплывает. Сеньор Деннис и Фернан на нем.

Облачко было похоже на кораблик с красными флажками на мачтах. Деннис улыбнулся и сказал устало:

— Мы никогда уже не выйдем отсюда, Фернан. О нас все забыли…

Негр так опечалился при этом, что Деннис поспешил прибавить:

— Я не это хотел сказать. Конечно, нас когда-нибудь выпустят. Я спою тебе, Фернан, какую-нибудь из твоих любимых песен: так время пройдет немного скорее. Хочешь послушать, как Руадри О’Коннор встретил лепречоуна? Это человек, не выше твоего колена, Фернан, и он сделал для Руадри пару сапог ростом с самого сапожника. Это случилось так…

Деннис начал тихо напевать. Во дворе было тихо, если не считать стука костей о камни и переливов Деннисова голоса.

Вдруг Фернан поднял руку.

— Слышу лошадей… много… — сказал он.

Деннис прислушался, но услышал только постукивание костей в руке Родригеса, да храп Велозо, задремавшего за столом.

— Много лошадей, — повторил Фернан. — Бегут быстро по мягкой дороге. Туп-туп-туп — их копыта по пыли. Вот сворачивают мимо винной лавки. Дорога здесь твердая. Цок-цок-цок — их подковы. Вот идут тихо через мост. Клум-клум-клум… Теперь быстро по камням — кланк-кланк…

— Теперь слышу, — согласился Деннис.

Родригес и Мачадо встали, забыв о костях. Велозо стряхнул с себя дремоту и закутался в свой красный плащ. Все во дворе замерли, прислушиваясь. Несколько всадников могли и не значить ничего для них. Это мог быть и караван купцов, задержавшийся в дороге. Это могли быть и новые узники или же солдаты. О свободе не думал никто.

— Кажется, они проходят мимо, — пробормотал Деннис.

Но в это самое время кони замедлили ход, тихонько цокая подковами о камни снаружи. Потом послышался стук в ворота и громкие крики, призывавшие тюремщика.