Лев Жданов - В сетях интриги. Дилогия

Оба адъютанта быстро вышли в дверь, ведущую вниз, в сени и в караульное помещение дворца.

— А вы, баронесса? Что же вы стоите?! — почти прикрикнул он на Юлию, которая, не двигаясь с места, слушала, что говорит старик, но плохо понимала его слова. — Столбняк на вас нашёл, что ли? Ждать я больше не могу!

— Граф, что вы задумали!

— Вот новости! Что ещё за детские вопросы?! Не знаете, не видите сами! Схватить и арестовать разом всех, само собою понятно!

— Кого? Пощадите, граф! Подумайте о себе… Бог…

— О чём думать? Кого щадить? Этого пройдоху Бирона? Вас ли я слышу, баронесса?

— Би-ро-на?! Да, да… Понимаю теперь! Бирона! — едва не разразившись и плачем, и безумным хохотом, повторяла громким, ликующим голосом Юлия. — А я думала… Бирона?! Звать принцессу?.. Я сейчас! Сейчас!

И как на крыльях ветра скрылась девушка за дверьми спальни принцессы.

— Ха-ха! — не удержался от смеха Миних. — С ума сошла от радости. Ну, понятно… И я рад! — почти вслух думал старый хитрец, грея у камина руки и ноги, озябшие во время ночного пути во дворец. — Сведу наконец счёты с этим курляндским кобелём, с продажным наложником, весь век умевшим мне перебивать дорогу. За все услуги он отплатил и мне неблагодарностью… Но теперь я не продешевлю своей помощи, как было с этим регентом-конюхом! Приберу новых господ правителей покрепче к рукам, благо Антон глуп и оба они молоды.

Услыхав за спиной шум раскрываемой двери и лёгкие шаги двух женщин, он быстро обернулся и пошёл навстречу Анне, появившейся сюда в одном лёгком пеньюаре и белом платке на волосах.

Дрожа от ночного холода покоев, плохо обогреваемых пламенем камина, и от внутреннего волнения, Анна куталась в большую пуховую шаль. Освободя из-под неё руки, она протянула их навстречу подходящему Миниху.

— Граф! Дорогой мой граф!.. Так это правда?! Наконец-то. Сегодня?! Сейчас!

— Сегодня. Как же иначе?.. Я же вам говорил! Но не сейчас. К утру, пожалуй, всё будет кончено. В полночь мы только расстались с моим «дружком», регентом. Раньше двух часов ночи у герцога не заснут как следует, покрепче. А мы тогда придём и разбудим их как раз!

— Господи! Что мне сказать?! Лучше без слов…

И, крепко обвив шею Миниха, Анна долгим беззаветным поцелуем слила с ним свои губы, сейчас полуоледенелые от страха и надежды.

— Вот! — совсем просияв, проговорил старик. — Это мне дороже всяких наград и слов. Да и недосуг теперь много толковать. Ежели уж желаете успешного совершения дела, хотя на короткое время положитесь во всём на меня! Дайте мне полную власть и свободу. Согласны, ваше высочество?

— Навсегда, видит Бог! Не только на это время. Все есть и будет в ваших руках. Вся власть, вся сила… За такую помощь! За избавление от него . От тяжкого позора, от унижения, от гибели… Я и принц и мой сын — мы у вас навеки в долгу. Как отца будем чтить. Только бы дал Господь удачи. Вы не знаете: он не догадывается? Не мог принять меры?

— Этот дуралей?! Я ведь недавно лишь от него, как уже вам сказывал. Недаром провозился с ним почти весь день… Он?! Да если бы он теперь вызвал и черта из преисподней — так не уйдёт всё-таки из моих рук!

И совсем перерождённый стоял теперь перед Анной этот старик, казарменно-грубоватый, властный и неукротимый, каким видывали его полки перед опасным штурмом.

— Боже мой! Вас не узнать, граф! Что значит борьба. Только сегодня я видела настоящего героя, неизменного победителя на суше и на воде! — с восхищением вырвалось у неё. — Верю, всё будет хорошо. А что мне надо делать?

— Сейчас я призову офицеров из караула. Они поведут моих преображенцев. Человек сорок останется при вас и государе, при нашем знамени. Манштейн с небольшим отрядом двинется вперёд. Он частенько бывал у регента с поручениями от меня. Его там знают. Если даже тамошние караулы не пожелают пойти на Бирона, они не задержат Манштейна. И тогда он один с моими молодцами всё живо уладит. Кенигфельс и другие офицеры — арестуют Бестужева, Бисмарка, Густава Бирона. Словом, всех, кого надо прибрать к рукам, чтобы не подымали шума… Черкасского заодно.

— Черкасского? Зачем, граф? — удивилась Анна. — Ведь он наш, русский!.. То есть я думала сказать, он помехой не станет. Кроме того, у графа столько родни влиятельной, столько сильных друзей. Он не повредит нам и оставаясь на свободе, я думаю.

— Пожалуй, что и так, принцесса! Друзей и денег у него слишком много. И он безвредный, опасливый плут. Пускай будет, как вы пожелали, принцесса. А теперь — пусть принесут сюда государя. Я позову своих молодцов. И вы объявите людям, что вынуждает вас на столь решительный шаг. И что я облечён высочайшим доверием и должен вести их, выполнить наш план для блага народа, для спасения родины… Для защиты юного императора от козней этого честолюбца… обманщика… Словом, как там захотите! Можно звать?