Лев Жданов - В сетях интриги. Дилогия

— Хто там так поздно? Зачем вам хозяина? — громко подал голос Бровцын.

Остальная компания, приняв беспечный вид, уселась снова за стол, наливая и выпивая, как раньше.

— Пусти скорей, хозяин! — послышался чей-то голос с улицы. — Человека… камерада нашего ранили… Перевязать бы надо…

— Ранили кого-то? — вскакивая, переспросил Аргамаков. — Видно, и впрямь помочь надобно… Или отворить, как думаете, братцы?

Ответа он не успел получить. Денщик Бровцына вбежал со стороны кухни, задыхаясь от волнения.

— Как быть, капитан? — обратился он к Бровцыну. — Кажись, нас обошли. Драка тута затеялась на углу. И вдруг патрули набежали. Сам не видал я, а люди кричат: «Солдата зарезали!» Понесли кого-то к нашему крылечку, словно тело мёртвое… Свет в ставни видно, вот и понесли… Я иду поглядеть: што будет? А от пустырей — прямо к забору к нашему ещё патруль… Я живо во двор… двери все запер. Как быть?

— Ладно. Ступай! — махнул ему Бровцын. — Как же теперь быть, камерады? Отпирать ли?

— Пускай гостей нежданных! — стоя со стаканом в руке, решил Ханыков. — Это же не смерть ещё. Да и той не страшно!..

— Ваша воля, товарищи!.. Господи, благослови! Входите… Несите, хто там есть! — отпирая входную дверь, обратился Бровцын к незваным гостям, стоящим на крыльце.

Сразу в сени, а потом в покой вошли около десятка дозорных с поручиком Гольмштремом, бироновцем, во главе.

— Идём… несём! — проговорил он своим плохим, не русским говором. — Пожалуйте! — обернувшись назад, в сторону крыльца, пригласил он кого-то.

Вошло ещё человек пять солдат-пехотинцев, под командой Власьева, личного адъютанта Ушакова.

Тут лишь поняли гости Бровцына, что они попали в хитрую ловушку. Но никто не издал ни звука, и только презрительными взорами окидывали они Власьева.

Видя, что от него все ждут первого слова, Власьев, обычно наглый и беззастенчивый, опустил в смущении глаза, растерявшись, стыдясь от сознания, что сейчас придётся наложить руку на своих же товарищей, как на каких-нибудь преступников.

Всё-таки кое-как овладев собою, он торопливо забормотал:

— Простите, государи мои… Я получил приказ… Именем его величества… вы… арестованы. Вот бумага… видите: подпись… печать…

Настало тяжёлое молчание, снова нарушенное неуверенным, срывающимся голосом адъютанта:

— Извольте одеться… и следовать за мною.

Не говоря ни слова по-прежнему, стали надевать с помощью денщика свои шинели и головные уборы гости Бровцына и он сам.

В это время сильный треск послышался на кухне, и дверь, запертая денщиком, сорвалась с петель, грохнула на пол. Ещё несколько солдат с капралом появились за порогом кухонной двери.

— Што, там никого не было? — спросил отрывисто Власьев.

— Так точно… Все выглядели. Пусто там, ваше скородие! — отрапортовал капрал.

— В таком случае… Вы готовы, государи мои? — обратился Власьев к заговорщикам. Увидя, что денщик собирается подать им шпаги, а они их не берут, — он крикнул резко:

— Эй ты… стой… Шпаги давай сюда!..

Гольмштрем, по знаку Власьева, принял шпаги у денщика, неловко сунув их себе под мышку.

— Видите, товарищи, хорошо, что шпаги наши не на нас! — с горькой улыбкой обратился Ханыков. — Вот ещё оружие, господин адъютант!

И, достав из кармана небольшой пистолет, он протянул его Гольмштрему. Остальные тоже, кто имел, начали вынимать пистолеты, чтобы сдать оружие.

Две крупные фигуры военных внезапно появились в раскрытых дверях, ведущих на крыльцо: брат фаворита, Густав Бирон, и генерал-майор Бисмарк, креатура регента. Видя, что все обошлось благополучно, вошли в покой посмотреть, как происходит арест.

— Взяли всех… Обезоружили. И без шуму! Прекрасно! — похвалил своих ищеек Густав Бирон. — Никого больше нет? Тут все?

— Все, генерал! — начал было докладывать Власьев.

В то же время Камынин незаметно, стоя почти за спиной у Бисмарка, что-то шепнул ему.

Не меняя нисколько выражения своего грубого, словно из камня резанного лица, Бисмарк перебил Власьева вопросом:

— А вы посмотрели в той комнате?

И он концом тупого подбородка указал на комнату Бровцына, куда скрылись четыре человека из всей компании.

— Не успели? — переспросил уже нетерпеливо Бисмарк. — Осмотреть!

Гольмштрем и четыре дозорных двинулись туда.

Аргамаков, ещё не успевший отдать своего пистолета, один только заметил движение Камынина, его перешёптыванье с ненавистным немцем.

— А-а… Вот он, предатель! — хрипло вырвалось из груди у потрясённого юноши. — Пёс! Змея…