Александр Козин - Волжское затмение

— Дашка… Ну? Чего ревёшь-то? На пароход опоздала, что ли? Да?

Девушка всхлипнула и, закусив губу, долго и пристально посмотрела на Антона.

— Да, — кивнула она и, высвободив руку, утёрла лицо рукавом. — Думала, успею, а он… — и отчаянно махнула рукой.

— Тоже мне, горе! — улыбнулся ей Антон. — Через три дня уедешь. Загодя придём, ночевать на пристани будем… Будем, Дашка?

— Будем… — улыбнулась сквозь слёзы девушка.

— Да чего ты так уж? Мать, что ли, совсем расхворалась?

— А? — будто не расслышав, подалась она к нему. — Мама-то? Да, болеет…

— Ну, ничего, ничего. Подождёт три денька, не страшно. Ерунда какая… А ты уж сразу в рёв. Негоже. Взрослая тётя. Почти учительница, — успокаивающе, с улыбкой, шептал он ей.

Даша горестно покачала головой под голубой, в белый горошек, косынкой, откинула с груди за спину свою роскошную пшеничную косу и вдруг улыбнулась. Во всё лицо. Сморгнулись последние слезинки, дрогнули в уголках губы, заиграли ямочки на щеках.

— Спасибо тебе, Антон. Как хорошо… Что мы вместе! Снова вместе… — вздохнула она, подобралась, встала с чемодана и одёрнула свою длинную — до лодыжек — юбку.

— И пойдём. Пойдём скорее отсюда, не могу я здесь больше, хватит, — и, опасливо оглядевшись, подхватила чемодан и узел.

— Пойдём, — пожал плечами Антон. — Только не горячись. Это понесу я, — и осторожно перехватил у неё вещи. Недоговаривает Дашка, ох, недоговаривает. Напугана. И здорово, кажется. Но ничего. Ничего. Только не надо лезть с расспросами. Пусть сама. Когда сможет.

Поднялись по крутой лестнице на верхнюю набережную и пошли по Казанской улице над Семёновским съездом. С каждым шагом Даша веселела. Будто отпускало её. Она перестала тревожно озираться, шла впереди, весело притопывая поношенными чёрными ботиночками на низком каблуке и звонко смеялась на притворные жалобы Антона по поводу тяжести вещей. Ранним утром город хорошо прополоскало дождём, улица была свежа и умыта. Под водосточными трубами ещё стояли мелкие лужицы. Но солнце припекало, и было уже душно.

Впереди была Семёновская площадь и поворот на Пробойную улицу. Там же, неподалёку — трамвайная остановка. Оттуда легче было уехать: чаще ходили вагоны. Шедшая впереди Даша уже вышла из-за угла на Пробойную, но вздрогнула, отступила, побледнела и схватила Антона за рукав.

— Антон! Стой. Не ходи туда! Подождём. Подождём давай! — прерывающимся голосом пролепетала она, и Антон почувствовал, как ему передаётся её волнение и дрожь.

— Дашка… Да ты чего? Что там такое-то? Ну-ка… — и подался было заглянуть за угол, но Даша накрепко вцепилась в него, почти повисла.

— Нет! Нет, Антон! Ты не знаешь. Хорошо, что не знаешь… Там тот… Высокий. Погодин! — страшным шёпотом, с мольбой и ужасом в глазах выговорила она, побледнела и пошатнулась. Антон подставил чемодан и усадил её.

— Сиди — и ни с места! — прикрикнул он, отошёл и осторожно выглянул из-за угла, смиряя колотящееся сердце. По тротуару, метрах в двадцати, неспешно удалялся какой-то человек в пиджаке, брюках и шляпе-котелке. Приостановился и со скучающим видом принялся рассматривать вывеску какой-то конторы. Антон разглядел на его лице усы и бороду. Был этот человек и в самом деле высок, худ и сутул, но ничего опасного и угрожающего в его облике не было. Постояв с полминуты, он снова двинулся по тротуару в сторону Ильинской площади. Весь в досадном недоумении, Антон вернулся к Даше.

— Ты шутишь, что ли, — с легким раздражением спросил он. — Или бредишь? — и осторожно коснулся её лба. — А может, я чего-то не понимаю?

— Антон, да послушай меня, — просительно вздохнула Даша. Она уже успокоилась. — Это Погодин. Он тут, на Пробойной, в номерах живёт. Я знаю. Не надо, чтобы он нас видел. Пусть пройдёт. А мы — после. Я потом всё тебе расскажу, Антон. Не здесь.

— Но Дашка… Почему мы должны его бояться? Не понимаю, — сварливо, чуть хорохорясь, поговорил Антон, чувствуя, однако, как в душе нарастает серьёзное беспокойство.

— А потому, — вздохнула Даша. — Я из-за них не поехала, пароход пропустила. Хорошо, они меня не видели. А то бы… — и дрогнула голосом. — Да не стой ты таким болваном, Антон, бери вещи… — и встала. Антон машинально подхватил узел и чемодан.

— И рот закрой, — тихо добавила Даша. — Я вовремя их увидела, они впереди шли. Этот, Погодин, и второй. Виктор Иванович. Главный над ним, кажется. Антон, это страшные люди. Особенно тот, второй. У него такие глаза… И сам он… Я такое видела… — и голос, слёзно задрожав, сел до шёпота. Девушка зябко съёжилась.