Стивен Прессфилд - Приливы войны

Любопытство мгновенно охватило меня, и я стал умолять деда подробнее рассказать об этом. Он улыбнулся, предупредив, что рассказ может занять несколько часов, ибо события жизни этого человека охватывали десятилетия и происходили на суше и морях всей Ойкумены.

Такое предуведомление не устрашило меня. Напротив, я загорелся желанием выслушать историю до самого её конца.

— Пожалуйста, — умолял я, — день уже кончается, но ты хотя бы начни...

— А ты любопытный паренёк!

— Я самый любопытный из всех, дедушка, я люблю слушать, как ты рассказываешь.

Он улыбнулся.

— Тогда начнём. Посмотрим, куда приведёт нас повествование.

В те дни, — так начал мой дед, — не было ещё профессиональных риторов и специалистов по судебным делам. На суде человек защищал себя сам. Но если он хотел, то мог назначить защитником кого-нибудь другого — отца, дядю, друга или влиятельного человека. Тот помогал подготовить защиту.

В письме из тюрьмы он попросил меня. Это было странно, поскольку с ним мы не были лично знакомы. Мы одновременно принимали участие в военных действиях. Я занимал ответственный пост у молодого Перикла, сына великого Перикла и Аспазии, которого мы оба имели честь называть другом. Однако в те дни это было обычным делом, и такая дружба никак не могла быть истолкована как корыстная связь. Более того, этот человек, мягко говоря, пользовался дурной славой. Доблестный воитель, он безупречно служил государству, однако в час капитуляции Афин он вступил в город не только под знаменем наших врагов-спартанцев, но и одетый в их цвета — пурпур. Я ответил ему то, что думал: человек, повинный в такой низости, должен понести высшую меру наказания, и я никак не смогу способствовать его оправданию.

Тем не менее он настаивал. Я посетил его в тюрьме и выслушал его рассказ. В те дни у меня было много дел. Тогда сам Сократ был приговорён к смерти и ожидал казни в стенах той же тюрьмы; да и семья отнимала у меня много времени. И всё же я согласился помочь этому человеку подготовить его защиту. Я сделал это не потому, что верил в его оправдание — он не был достоин оправдания и сам подтверждал свою вину, — но потому, что чувствовал необходимость огласить его историю, хотя бы только перед судом. Требовалось поставить перед демократией зеркало, чтобы она увидела: осуждением своего благороднейшего гражданина, моего учителя Сократа, она совершила злодеяние по отношению к государству.

Высказав это, мой дед долго молчал, погрузившись в воспоминания об этом человеке и стараясь вновь погрузиться в атмосферу далёкого времени.

— Как звали того человека, дедушка?

— Полемид, сын Николая.

Я смутно помнил это имя, но никак не мог соотнести его ни с кругом известных лиц, ни с ситуацией.

— Это человек, который убил Алкивиада, — подсказал мне дед.

Группу покушения, — продолжал мой дед, — возглавляли два аристократа из Персии, действующие по приказу фригийского губернатора. Морем они прошли из Абидоса на азиатском берегу Геллеспонта до цитадели во Фракии, куда в свою последнюю ссылку направился Алкивиад. Обнаружив его там, убийцы погнали его через проливы в Азию. Персов сопровождали три спартанских аристократа. Один из них, Эндий, некогда был близким другом Алкивиада. Они были назначены своим правительством не участвовать в убийстве, но быть свидетелями. Им надлежало собственными глазами увидеть и затем подтвердить исчезновение с лица земли этого человека — последнего, кого они всё ещё боялись. Такова была слава Алкивиада, что многие верили, будто он в силах обмануть даже самого последнего из магистратов — Смерть.

С ними находился профессиональный убийца, Теламон из Аркадии, который отобрал группу из полудюжины сторонников. Он лично спланировал, акцию. Полемид из Афин был его сообщником.

Полемид был некогда другом Алкивиада. Он бился на палубе афинских кораблей в пору захватывающих побед Алкивиада в Геллеспонтской войне и был его телохранителем, когда тот с победой вернулся в Афины. Он стоял справа от Алкивиада, когда тот возродил шествие при праздновании Элевсинских мистерий. Как сейчас вижу его появление в Самосе при возвращении Алкивиада из ссылки. Момент был острый. Двадцать тысяч моряков, тяжёлая пехота — все переживали за судьбу страны, за собственную участь. Они окружили плотину, которую называли Маленькая дамба. Баркас причалил, из него вышел Полемид, прикрывая Алкивиада от толпы, одинаково готовой забросать того камнями или приветствовать. А я смотрел на лицо Алкивиада и видел, что он полностью доверил свою жизнь человеку, идущему рядом с ним.