Вячеслав Кеворков - Каждому свое

— Молодость дается человеку один раз, и то ненадолго. Но от того, как он ею распорядится, зависит многое. Ваша молодость пришлась на войну, которая не прощает легкомысленных поступков. Вам присвоили воинские звания, которые обязывают вас относиться подобающим образом к старшим не только по чину, но и по возрасту. Надеюсь, вы поняли, о чем идет речь?

— Так точно!

Согласиться было куда легче, нежели отстаивать свою сомнительную правоту.

Генерал встал и, кивнув подчиненным на прощание, устало побрел в комнату отдыха, где его ожидали диван, подушка и причудливых узоров теплое байковое одеяло.

Обратный путь, пролегавший через сложную систему переходов и бесконечных коридоров, занял заметно больше времени, чем предполагалось. К лифту Семен и Григорий подошли молча. Каждый думал о своем.

С началом 1942 года Центр начал активно налаживать связь с партизанскими отрядами, действовавшими в тылу у немцев. Григорий и Семен уже дважды летали в немецкий тыл и доставляли по воздуху партизанам в лесную глушь, как они называли, «офицерский набор»: несколько ящиков с автоматами и боеприпасами, а также радиостанцию для связи с Большой землей. Но это для дела. А для души — несколько упаковок с банками сгущенного молока и брикетами прессованной пшенной каши, замешанной на каком-то очень вкусном жире. Стоило бросить малоаппетитный на вид брусок в котелок с кипящей водой, как по всему лесу распространялся дурманящий запах готовящейся домашней пищи, зовущий всех, уловивших его, к столу, которым вполне мог служить простой пень.

Во время «командировки» в тыл Григорий объяснял «лесным солдатам», что их задача состоит не в том, чтобы выжить самим, а в том, чтобы не дать выжить оккупанту: необходимо выходить из глуши, хозяйничать на дорогах, занимать поселки и города. Населению надо ежедневно показывать, что хозяева этой земли мы, а не они, незваные гости.

Нельзя сказать, что при этих словах Григорий всегда видел восторг в глазах слушающих. Среди них были не только местные жители, но и военнослужащие, бежавшие из транспортов и колонн военнопленных. Они еще оставались под тяжелым впечатлением от пережитого. Их рассказы были наилучшим отрезвляющим средством для тех, кто, начитавшись немецких листовок, хоть на секунду мог поверить в то, что всякому, перешедшему на сторону немцев, будут гарантированы «жизнь, хорошее питание, доброе отношение и немедленное возвращение домой после скорой победы немецкого оружия».

Лифт щелкнул замком, заявив о своем прибытии. В отличие от коридоров, кабина внутри была ярко освещена, отчего настенные панели из красного дерева самодовольно светились.

Молодые люди, всё ещё шокированные столь интеллигентным обхождением с ними высокого начальства, осторожно втиснулись в лифт, нажатием кнопки запустили подъемный механизм, огляделись и оторопели. На уровне глаз с правой стенки кабины на них взирала размашистая подпись полковника Бричкина.

— Не знаю, Гриша, удастся ли нам уйти от сумы и от тюрьмы, но уверен, что от полковника Бричкина мы уж точно никуда не денемся, — мрачно заключил Семен.

— Я готов! — Северов прошелся перед столом, на котором были разложены пачки фотокопий.

Григорий сел и приготовился слушать.

— Буду краток. Изучая материалы, добытые нашей боевой группой, я пришел к нескольким выводам:

— Причиной провала и гибели нашего товарища стало предательство со стороны одного из двух людей, рекомендованных ему Центром.

— В немецких документах предатель проходит под псевдонимом «Лукавый». Легенда, изложенная разведчиком на следствии, не выдержала проверки, устроенной немцами, и его расстреляли. Кстати, вел себя наш коллега во время следствия и казни в высшей степени достойно. В отчете немецкий следователь написал: «Принятие смерти вместо раскаяния и согласия на сотрудничество — типично русский синдром».

Северов замолчал.

— А теперь перейдем к самим документам.

Григорий упреждающе поднял руку:

— Не будем тратить время. Я согласен с твоими выводами. У меня для тебя есть важная информация. На этой неделе заканчиваем подготовку, в среду встреча с руководством, а в ночь с субботы на воскресенье — операция.

— Прекрасно. А то у меня ощущение, что я скоро плесенью покроюсь.

— Чтобы этого не произошло, займемся делом. Сегодня самое время подвести итог твоим усердию и старанию.

— Это, по-моему, одно и то же.