Владимир Грусланов - Серебряные трубы [Рассказы]

Как ни убеждал полковник, что статуя Суворова на коне, установленная в Одессе года два назад, не имеет никакого отношения к измаильцам, ничто не помогало. Его слова не действовали. Делегаты стояли на своем.

Они требовали от начальника гарнизона, чтобы тот принял от них ходатайство перед Советским правительством. В своем письме делегаты просили отыскать и установить в Измаиле заказанный еще в 1914 году на народные деньги памятник в честь героического штурма крепости.

Полковник с волнением оглядывал настойчивых делегатов и обещал передать их просьбу по назначению.

— Как не передать! — услышал он суровые слова старого рабочего. — Ты, чай, будешь из Громовых! Мы знали твоего отца! Он бы передал!

Громов-сын постарался, чтобы письмо измаильцев дошло до сведения Советского правительства. Он лично доставил в политуправление армии просьбу своих земляков, адресованную Михаилу Ивановичу Калинину. В политуправлении отнеслись к ней внимательно.

Скоро измаильцы узнали о решении правительства передать трудящимся Измаила статую с Рымникского поля, а заодно отпустить средства на ее перевозку и установку.

— Наконец-то! — поздравляли друг друга старики.

— У нас в городе поставят замечательный памятник! — делились новостью юноши и девушки.

— Наконец-то! — пожал морщинистую руку матери Петр Громов.

Но радость была преждевременной. Летом 1941 года фашисты напали на Советскую страну, и только через три года оказалось возможным выполнить волю народа.

Еще шла война, еще добивали остатки яростно сопротивлявшегося врага, а ходоки от вторично освобожденного Измаила уже ехали в Москву. Там, на приеме у Михаила Ивановича Калинина, они просили отправить к ним из Одессы бронзовую статую прославленного полководца. В доказательство своих прав ходоки показывали решение Советского правительства от 1940 и наказ делегатов от 1890 года.

Михаил Иванович добродушно улыбнулся.

— Это сколько же вы, бедняги, хлопочете? Почитай шестьдесят лет! — сказал он.

— Тридцать лет мы ждем его к себе, — заволновались ходоки, — да почти столько хлопотали при царском строе. Заждались!

— Теперь, мне думается, — уверенно ответил им Калинин, — вашим хлопотам приходит конец. Памятник воинской славе русских людей скоро будет стоять в Измаиле!

— Будет, Михаил Иванович! — с такой же уверенностью подтвердили делегаты, словно они сами решали вопрос.

В 1945 году командование Советской Армии установило, наконец, памятник на центральной площади Измаила. Его поставили на том самом месте, где тридцать лет назад происходила закладка.

Все эти годы лоскут боевого суворовского знамени и акт закладки хранились в земле. Старики старожилы вырыли их, как только в Измаил пришли советские войска, и передали генералу Громову.

Таким образом мы узнали, что памятник кочевал с места на место, пока не стал навечно у остатков стен покоренной Суворовым турецкой крепости. Он, наконец, стал там, где должен был стоять еще полвека назад.

Прошло еще девять лет. Советские люди праздновали трехсотлетие воссоединения Украины с Россией. На празднике в Москве я снова встретил генерала Громова. После 1945 года мы поддерживали с ним связь и сговорились повидать в Москве друг друга.

Он, в пятьдесят с лишним лет, наконец-то начал заниматься, как сам сказал, «настоящим своим делом». Генерал уже несколько лет вел в Военно-инженерной академии курс истории.

Историк по призванию, он с увлечением читал молодым офицерам лекции. Особенно он любил раздел восемнадцатого столетия. Генерала считали крупным знатоком эпохи преобразователей русской армии — Румянцева, Потемкина и Суворова, продолжателей дела Петра Первого.

— Украинцы не забыли, — говорил мне генерал. — Они помнят, что Суворов со своими чудо-богатырями немало потрудился на украинской земле. Знаете ли вы, в Тульчине готовятся открыть памятник Суворову, да, да! В самые ближайшие дни! И какой памятник, если бы вы знали. По модели скульптора Эдуардса! Как тот, что стоит в Измаиле! Помните? Молодцы!

Мы разговорились с генералом, и он привел пример, как далекое прошлое перекликается с настоящим днем. Он достал из кармана кителя тщательно сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и вынул оттуда другой, поменьше размером.

— Вот послушайте! — сказал генерал. — Я прочту вам надпись на постаменте памятника Суворову на Рымникском поле. Ее прикрепили в наши дни румыны. Вот она!

Громов отставил листок на вытянутой руке подальше от глаз и прочитал: