Дэвид Кертцер - Похищение Эдгардо Мортары

Однажды, согласно еще одной католической публикации, рассказывавшей о первых встречах Эдгардо с отцом в Доме катехуменов, «отец напомнил ему о четвертой из Десяти заповедей, а именно — что нужно чтить и слушаться родителей, а потому он должен вернуться домой. „Я буду делать, — отвечал мальчик, — в точности то, что говорит мне святой отец. Вот он“ — и показал на бюст правящего ныне папы римского». А еще как-то раз, заметив лежащее неподалеку монашеское одеяние одной из сестер (он знал, что оно принадлежит матери еще одного мальчика, тоже неофита в Доме катехуменов), он немного помолчал, а потом грустно проговорил: «Ах, если бы и моя мать тоже облачилась в одежду сестры!» [86] «Edgardo Mortara».

Если Эдгардо и вправду говорил отцу, что не хочет возвращаться с ним домой и что теперь он считает своим настоящим отцом папу римского и хочет посвятить всю жизнь обращению евреев в христианство, то ни одного из этих заявлений Момоло, похоже, не слышал. Его собственные впечатления от встреч с сыном резко отличались от того, что писали в католических газетах, и его заботили отнюдь не мысли о том, во что теперь верит его сын, или о его якобы чудесном обращении. Момоло думал в первую очередь о препятствиях, которые вставали на его пути, пока он добивался от церковных властей освобождения Эдгардо из плена.

В начале сентября, после нескольких свиданий с Эдгардо, Момоло получил новые дурные известия. Эксперты из еврейской общины Рима подготовили требуемый документ для папы, приведя там цитаты из двадцати разных церковных авторитетов, призванные убедить его святейшество в том, что Эдгардо необходимо вернуть семье. Седьмого сентября делегация от еврейской общины подала этот документ кардиналу Антонелли. К их удивлению, еще не прочитав документ, государственный секретарь сообщил им, что положительного ответа ожидать не стоит. Как написал на следующий день один из членов той делегации барону де Ротшильду в Париж, «его преосвященство выразился так, что у нас не осталось ни малейшей надежды на успех дела» [87] Это неподписанное письмо от еврейской общины в Риме барону де Ротшильду в Париж, датированное 8 сентября 1858 года, хранится в ASCIR. .

А еще через несколько дней Момоло ждал новый удар. Он получил тревожное письмо из Болоньи, написанное сообща братом Марианны Анджело Падовани и ее зятем Анджело Москато. Они писали, что больше не могут ничего утаивать: «Если до сего дня мы еще пытались избавить тебя от вестей о новых бедах, то сейчас наш долг — оповестить тебя обо всем, так как лишь твое присутствие здесь еще сможет что-то поправить». Они рассказали Момоло, что из-за его отсутствия его торговые дела пошли на убыль, и предупреждали: «Если ты не вернешься как можно скорее, то тебе и твоей семье грозит разорение. Приезжай, пока еще не поздно, и не медли ни дня».

И это было еще не все. Они писали, что у них разрывается сердце оттого, что приходится причинять ему новую боль, но они считают своим долгом сообщить ему, что Марианна,

которая с того рокового мгновенья, когда у нее отобрали сына, без конца хворала, ныне пребывает в истинно плачевном состоянии. Когда она находила в себе силы писать тебе, то всегда заставляла себя успокаивать тебя, чтобы ты о ней не тревожился, чтобы ты не очень горевал и не тратил понапрасну силы, которые тебе сейчас так необходимы. Но мы больше не можем поддерживать эту пустую иллюзию, иначе, когда ты вернешься и увидишь ее в таком ужасном состоянии, тебе будет больно вдвойне.

Тебе хорошо известно одно лекарство, которое возвратит ее к жизни! Это новость о том, что ты приедешь вместе с сыном и она наконец сможет обнять его! Ах, если бы только прислал телеграмму с такой новостью, она бы произвела целительное действие.

Зная о том, что Момоло обещал Эдгардо не уезжать из Рима без него, и зная, как больно Момоло будет нарушить это обещание, Падовани с Москато добавляли: «Убеди сына в том, что отлучишься лишь на время и скоро вернешься, чтобы обнять его и вернуть в лоно семьи». Еще они посоветовали Момоло утешить Эдгардо, пообещав, что в отсутствие отца его разрешат навещать другим членам еврейской общины — например, Скаццоккьо [88] Письмо с пометкой «via Sig. Jacob Vita Alatri, pel Sr. M. Mortara, Roma», датированное 12 сентября 1858 года, ASCIR. Глава 8 .

Это письмо заставило Момоло встряхнуться, и он стал спешно собираться в дорогу. Ему предстояло долгое путешествие в дилижансе обратно в Болонью. Эдгардо придется пока оставить здесь. 25 сентября, уже приехав в город, где началась вся эта история, Момоло написал Скаццоккьо в Рим. В этом письме предстает человек, на которого навалилась целая куча невзгод, однако чувствуется, что он не озлобился и не дал гневу захлестнуть себя. Перед нами любящий отец и заботливый муж, который продолжает надеяться, что папа отпустит его сына.