Владимир Коломиец - От Терека до Карпат

Он вышел во двор, без внимания, как уже не хозяин, обвел глазами плетни и постройки и, томимый какой-то внутренней духотой, душевной спертостью, не находя себе места вышагнул за калитку, на уличный ветерок. Потом зашел на огород, постоял там среди капустных и огуречных гряд, даже прилег у канавы под вербой, но и тут ему не стоялось и не лежалось, и он наконец надумал себе занятие – сходить к Тимофею Переднику да хоть покурить вместе. И, сразу почувствовав облегчение, поспешно встал и зашагал к другу.

Передника дома не оказалось. Вышедшая на собачий лай мать Тимофея сказала, что тот пошел якобы к Зазуле.

Не сиделось в этот день казакам по домам, неможилось: торкнулся Алексей к Илье Зазуле, а того тоже нет дома. Заходил-де за ним Передник да вдвоем вот только утопали к Белобловскому.

Алексей – к Петру, но и того дома не оказалось. Никогда Алексей так резво не бегал по чужим дворам, как сегодня. Не чаял встретить кого-нибудь. Да так вот и забрел к подворью дедушки Дзюбы. Дом его стоял в общем порядке, но на отшибе, далее пустырь – один репей бушует.

Скосился Алексей на мутные оконца без занавесок и даже вздрогнул нежданно: в темной некрашеной раме, за серой мутью стекла, как из старой иконы, глядел на него желтенький лик Дзюбы, который делал ему знаки, дескать, зайди, зайди, мил человек.

В другой раз, может быть, и не зашел бы Алексей, отнекался, а тут, и не подумав даже, пнул калитку, проворнее, чем следовало гостю, шагнул в сени и дернул дверь в жилье. Глянул в горницу, а там – мать честная – его товарищи Тимофей Чередник, Илья Зазуля и Петро Белобловский.

Тимофей, как и он, пришел из дома в чем был, а Илья и Петро – в черкесках подтянутые узкими кавказскими ремешками.

Казаки, разглядев, кто пришел, оживились, тоже обрадовались.

– Глянь-ка, еще один залетный! Было б запечье, будут и тараканы, – засмеялся дедушка Дзюба. Он был без привычной папахи, и безволосая его головка маячила по комнате, как недозрелая тыковка, какие по осени не берут, оставляют в огородах.

Алексей с тем же радостным, облегчающим чувством крепко потискал всем руки.

– А мы тут… тово… балакаем, – пояснил старый казак. – А ты далече, казак, скакал-то? Гляжу вон, и штаны в репьях.

– Да возле твоего двора, дедушка, чистым не пройдешь.

– Ну, выгон не моя забота чистить, тут хотя-бы у ворот порядок был, – оправдывался тот.

Алексей охотно присел на поднесенную табуретку и обвел глазами холостяцкое жилье дедушки Егора.

Казаки перекидывались с одного на другое, все по пустякам, не касаясь главного, что сорвало их со двора и потянуло искать друг друга. Но и пустое Алексею слушать было приятно: в неухоженной Егоровой хате среди сотоварищей, помеченных одной меткой, сделалось ему хорошо и не тягостно, как было перед этим.

Хлопнула калитка, в сенях шумно затоптали, и в хату ввалился Матвей Колодей, да еще и с Никитой, своим шурином, высоким, статным казаком, которого за глаза с послевоенных лет в станице продолжали называть урядником.

Матвей озабоченно-распаленный хлопотами, тут же извлек из камышовой кошелки и выставил на голый стол одну за другой три засургученные поллитровки. Потом пригоршнями стал зачерпывать магазинские пряники и обкладывать ими бутылки. Вслед за ним шуряк, перегнувшись пополам, начал таскать из мешка съестное: кругляш горячего, еще парившего хлеба, хороший шмат сала, надрезанный крестом, несколько штук редьки, только что выкопанной из земли. Свежие огурцы и чуть ли не беремя луку, который уже созрел к этому времени.

– Ох, ловко-то как! – засуетился Дзюба. – Ну, ежели так-то, за хлеб, за сальцо спляшем, а за винцо дак и песенку споем. Сейчас, сейчас и я у себя покопаюсь.

Он распахнул темный шкафчик и, привставая на носки, принялся шебаршить на его полках – достал старинную рюмку на долгой граненой ножке, эмалированную кружицу и несколько разномастных чашек.

– Все разного калибру, – виноватился Дзюба, дуя в каждую посудину, выдувая оттуда застоялое время. – Дак ведь и так еще говорится: не надо нам хоромного стекла, лишь бы водочка текла. И он, озорно засмеявшись, снова обратился к своему ларю. – А вот вам, орелики, и ножик редьку ошкурить. Не знаю, востер ли? И соль нашлась. Соль всему голова, без соли и жито трава. Да-а… была бы жива старуха, была бы и яишанка. Ну да что теперь толковать…

Увидев все это на столе, Алексей с неловкостью сознался:

– У вас тут, гляжу, складчина. А мне и в долю войти не с чем…

– Да уж ладно, – загомонили друзья, – без твоей доли обойдемся. Нашел об чем. Не тот день, чтоб считаться. Давай подсаживайся.