Сьюзен Зонтаг - Поклонник вулканов

Конечно, можно умолять сохранить вам жизнь, но проку от этого мало, примадонна молила Скарпиа отпустить ее любовника, спустя несколько дней после ареста престарелый доктор Чирилло, закованный в кандалы, писал из тюрьмы Кавалеру и его жене: «Надеюсь, что не нанесу вам вреда, взяв на себя смелость побеспокоить вас, черкнув несколько строк, чтобы напомнить вам, что никто на белом свете не может защитить и спасти мою жалкую душу, кроме вас…»

Можно вести себя перед смертью с необычайным мужеством. Как, например, молодой аристократ Этторе Чарафа, приговоренный к отсечению головы, попросил положить его на плаху лицом вверх и держал глаза открытыми, видя, как нацеливается ему на горло взметнувшийся в руках палача топор. Или же встретить смерть, хладнокровно предвидя ее, как, например, Элеонора де Фонсека Пиментель, которая, обращаясь в тюрьме к своим товарищам по борьбе, ожидавшим виселицы, прочитала волнующие строки из Вергилия: «Как знать, может, и настанет тот день, когда эти мгновения вспомнят с радостью».

Ни достойное гордое поведение, ни жалкое пресмыкательство не помогут и не повлияют на приговор безжалостных победителей. Их невозможно разжалобить, как невозможно укротить вулкан. Милосердие — вот что отличает человека от подобных нам созданий, у которых жестокость и злоба хлещут через край. Милосердие, но не прощение означает, что нужно не поддаваться зову своей натуры поступать в своекорыстных интересах и действовать так, как имеешь на то право. Может, у нас есть и право, и сила. И не важно, во имя каких высоких целей они применяются, все равно с милосердием сравняться они не могут, ибо нет ничего более прекрасного, нежели милосердие.

Политика увлекает и затягивает человека, но вместе с тем делает его весьма приметной фигурой. Увы, к политической деятельности нужно подходить очень осторожно, даже против своего желания. Но и кроме политики во многом другом следует придерживаться принципа: семь раз отмерь, один раз отрежь. Например, вопрос о том, как одеваться, иногда может иметь немаловажное значение. Что, допустим, следует надеть, чтобы не так заметна стала чрезмерная полнота, нет, не так — чтобы скрыть беременность. А спрятать ее нужно обязательно, поскольку каждый подумает и не ошибется в догадке, что отец будущего ребенка — любовник, а не престарелый муж. Так что же в таком случае лучше надеть? Бесформенный балахон. А может, платье свободного покроя. Или просто накинуть поверх платья шаль, даже несколько шалей, несмотря на жару, тем более что носить их будет великая мастерица драпироваться с помощью платков и шалей.

В этих шалях придется ходить наперекор пересудам, высказываемым прилюдно, и демонстративно показывать, что вас не волнуют всякие сплетни, шуршащие за вашей спиной.

Если вы герой, то смело можете носить свои орденские ленты и нашивки, ордена, звезды и медали. Хоть все сразу. Можно даже иногда надеть длинную, до лодыжек, отороченную соболями багряную мантию, подаренную турецким послом. Другой подарок от турок сделал сам «гранд синьор» — турецкий султан из Константинополя — бриллиантовый плюмаж с вращающимся в нем по кругу крупным алмазом (турки называют «челенгх»). А неаполитанский король, чтобы выразить свою признательность за поступки, навлекающие позор на голову героя, преподнес ему осыпанную бриллиантами шпагу и возвел в сан сицилийского герцога. От женщины же, из-за блажи которой, как говорили, герой и стал совершать печальной славы деяния, он получил в подарок вышитый ею собственноручно носовой платок, чтобы носить его поближе к сердцу.

Немаловажен и тот момент, как обставляется любое ваше появление в обществе. Для проведения приема в обширном парке загородного королевского дворца, на который пригласили пять тысяч гостей, был сооружен в натуральную величину макет греческого античного храма, а внутри его установили восковые фигуры трех ведущих персон, увенчанных лавровыми венками. Королева попросила самих персон отдать свои одежды, чтобы нарядить восковые фигуры. На стройную фигуру Кавалерши надели пурпурное атласное платье свободного покроя с вышитыми на нем инициалами капитанов судов, сражавшихся в битве при Абукире. Это платье она надевала последний раз на большую гала-оперу в Неаполе. На фигуру ее супруга надели его парадный дипломатический мундир со звездой и красной лентой кавалера ордена Бани. Между ними поставили фигуру героя с обоими ярко-голубыми агатовыми глазами, со всеми адмиральскими регалиями, с целым иконостасом блестящих орденов и звезд и с орденом Бани на груди. На крышу храма взобрался трубач и спрятался там за статуей Славы, трубящей в рог, а когда церемония началась, музыкант затрубил, и всем казалось, что это трубит сама Слава.