Дмитрий Дмитриев - Император-отрок. Историческая дилогия

Однако, едва стало рассветать и все еще спали, старый майор уже проснулся; заметив, что он шевелится, проснулся также и хозяин избы, по имени Федот. Петр Петрович стал спрашивать у него, не даст ли он за хорошую плату подводы до Москвы, или не продаст ли ему одного или пару коней и сани, причем в объяснение добавил:

– Потому, племянница моя слаба здоровьем, а до Москвы не близок путь, не дойти ей.

– Где дойти! Ведь поболе шестисот верст, и мужику не дойти… не токмо бабе, да еще зимой. Что же, есть у меня лишний конь, продать его можно, и санки найдутся… Продам, если дашь хорошую цену.

– За ценой не постою.

– Видно, в Питере-то, старик, сколотил ты деньгу? – ухмыляясь, спросил Федот. – А ты каким мастерством занимаешься?

– Маляры мы, малярной работой промышляем.

– Так, так, работа выгодная!.. Ну а что же дашь за коня и сани?

Майор стал торговаться с Федотом, но в конце концов они сошлись в цене.

Когда торг был заключен, проснулись Храпунов с Марусей, Захар и Дуня.

Однако хозяину избы и его жене, догадливой бабе Пелагее, что-то очень подозрительным показались их постояльцы, и она, вызвав мужа во двор, сказала ему:

– Голову свою прозакладую, что это не маляры.

– А кто же они, по-твоему? – спрашивает у жены Федот.

– Беглые баре, вот кто. Наверняка так!.. Ты посмотри на их руки. Разве у маляра они такие должны быть? У маляра руки краской запачканы, а у наших постояльцев они нежные, белые. Да и лица-то у них на малярные не походят.

– А что, баба, пожалуй, ты и правду говоришь, – согласился с женою Федот. – Что же нам делать?

– Что? Известно что! – сердито промолвила Пелагея. – Со двора их не пускать и старосте про них сказать.

– И то, побегу старосту оповестить. Спасибо, баба, что надоумила! – И Федот со всех ног пустился о своих постояльцах оповестить старосту.

Вскоре в избу ввалилась большая ватага мужиков, имея во главе своего старосту; все они были вооружены кто чем попало: палками, топорами, а у некоторых были и ружья.

Крик удивления и испуга вырвался у Маруси и Дуни при взгляде на мужиков.

– Зачем вы пожаловали? Что надо? – не совсем дружелюбно спросил Гвоздин.

– На тебя взглянуть пришли, – крикнул староста.

– Гляди, чай, на мне узоров нет.

– А ты, маляр, взял бы и размалевал себя узорами, – громко засмеялся один из мужиков.

– Вы зуб-то не скальте, а делом говорите, зачем пришли? – возвысив голос, спросил у мужиков Петр Петрович.

– А затем, чтобы узнать, что ты за человек? – окидывая его суровым взглядом, проговорил староста.

– Я – мастеровой из Питера, малярным делом промышляю. Это – мой племянник с женой, а это – земляк с дочерью, – проговорил секунд-майор, показывая на Храпунова и Марусю, а также на старого Захара и на Дуняшу.

– Так, так. Если не врешь, так правда! Ну-ка, ребята, берите их, а если станут упорствовать, то свяжите им руки, – невозмутимо приказал мужикам староста.

Тотчас же несколько мужиков с веревками в руках отделились от толпы и подошли к беглецам.

– Остановитесь, безумные, что вы делаете? За что вы хотите вязать нас? – крикнул на мужиков Храпунов.

– А за то, что вы малярами только прикидываетесь. Вы не маляры, а беглые, – также крикнул ему в ответ староста, – и, пока приедет начальство, мы вас, голубчиков, запрем в сарай, чтобы не убежали. Тащи их, ребята!

– Прочь, разбойники, прочь! Первого, кто до нас дотронется, уложу на месте, – вне себя от гнева крикнул старик майор, вынимая из кармана пистолет.

Нападавшие мужики попятились к двери.

– А ты, маляр, эту игрушку-то брось, не то и мы палить будем, – слегка дрожащим от испуга голосом крикнул староста и, вырвав у одного из мужиков ружье, стал прицеливаться в Петра Петровича.

– Отпустите нас, мы дадим вам за себя выкуп. За что вы хотите сделать нас несчастными? Отпустите! – с дрожью в голосе обратился к мужикам Левушка.

– Слышь, староста, не отпустить ли их? На винцо нам дадут деньжонок, – тихо сказал старосте Федот.

Он был мужик миролюбивый, жалостливый; ему жалко стало своих постояльцев, и он уже раскаялся в том, что взбудоражил мужиков и натравил их на своих постояльцев. Поэтому он стал упрашивать старосту и мужиков.

Однако староста и мужики ломались.

– Никак невозможно отпустить, потому как беглые. К начальству надо их предоставить.

– Ну, прах вас возьми, делайте что хотите! Только из моей избы убирайтесь ко всем чертям! – сердито крикнул Федот, выведенный из терпения.

– Как смеешь ругаться! Да знаешь ли ты, разбойник, кого ругаешь? Ведь ты мир честной ругаешь!