Дмитрий Дмитриев - Император-отрок. Историческая дилогия

– Проходите.

Сторожевой солдат отошел от калитки, Храпунов и его дядя очутились на свободе.

Это бегство удалось потому, что майор Гвоздин более двух недель пробыл в должности тюремного сторожа и своей аккуратной службой приобрел некоторое доверие от крепостного начальства. На его обязанности лежало убирать камеры, носить еду и питье заключенным; ключи от камер находились у смотрителя, который два раза в день приходил и передавал их сторожам. Между последними были распределены камеры арестантов, и каждый сторож разносил по своим камерам обед и ужин заключенным, потом запирал камеры, а ключи обратно относил смотрителю. Так сделал и секунд-майор, мнимый тюремщик: он взял у смотрителя ключи, разнес по камерам к заключенным ужин, запер камеры, ключи отнес обратно, но у камеры своего племянника оставил замок отпертым. Другие тюремные сторожа не обратили внимания на то, что Петр Петрович шел по коридорам крепости с каким-то мужиком. Старший же над сторожами был подкуплен майором, и таким образом Гвоздин и его племянник благополучно выбрались из крепости.

А в это самое время в Петербурге происходило занесенное на страницы истории торжество в ледяном доме. Несмотря на страшный мороз, народ со всех сторон столицы валил на Неву к ледяному дому и к манежу герцога Бирона, чтобы посмотреть на шутовскую свадьбу. Громадная толпа в ожидании невиданного зрелища обменивалась впечатлениями.

Вдруг в безветренном морозном воздухе послышалось:

– Сторонись, везут, едут!..

Многотысячная толпа заволновалась, зашумела.

Действительно, ехала довольно странная, невиданная процессия свадебного поезда сиятельного шута Голицына, прозванного Квасниковым, с шутихой-калмычкой Бужениновой. «Поезжане» потянулись длинным поездом: тут были абхазцы, остяки, мордва, чуваши, черемисы, вятичи, самоеды, камчадалы, киргизы, якуты, хохлы, калмыки, финны и множество других «разночинцев» и «разноязычников». Каждый из них ехал с женою в своем национальном костюме, кто на оленях, кто на верблюдах, на собаках, на волах, на свиньях, на козлах, на медведях и так далее; ехали они в санях, сделанных наподобие разных зверей, рыб и птиц. Жених с невестой сидели в большой клетке, установленной на спине слона; каждый из инородцев ехал со своею музыкой, пели песни, ломались, свистели на разные голоса.

Свадебным поездом управляли Волынский и Татищев.

Поезд проехал по всем главным улицам Петербурга и остановился у манежа герцога Бирона. Там на нескольких длинных столах был приготовлен обед; перед каждым инородцем были поставлены его местное излюбленное блюдо, вино и другой какой-либо напиток. На обеде присутствовали императрица, Бирон, министры, весь двор и иностранные послы. Императрица была весела, много смеялась и забавлялась песнями, играми и пляской инородцев.

Поэт Тредиаковский приветствовал молодого князя-шута и его жену калмычку Авдотью Буженинову особым стихотворением своего сочинения.

По окончании бала в манеже пестрый поезд в сопровождении молодых в клетке на слоне отправился в ледяной дом. Последний представлял собою какое-то фантастическое зрелище; он горел тысячами огней, которые эффектно переливались в его прозрачных стенах и окнах. Ледяные дельфины и слон метали целый поток яркого пламени; смешные картины вертелись кругом для потехи собравшегося народа.

Императрица, пробыв несколько времени в ледяном доме, окруженная придворным штатом и иностранными послами, уехала в свой дворец. Молодых с различными русскими обычаями уложили на ледяную постель и к дому приставили караул, из опасения, чтобы счастливые новобрачные не вздумали раньше утра покинуть свою спальню. Всем было весело, только не новобрачным. Горе, стыд, позор глодали душу князя-шута, а молодая дрожала от нестерпимой стужи.

Пред своим отъездом императрица Анна Иоанновна несколько раз принималась благодарить Артемия Петровича Волынского как распорядителя по устройству ледяного дома.

– Никогда я не была так весела, как сегодня, и благодаря этому веселью даже забыла про свою болезнь, – милостиво проговорила она, протягивая руку Волынскому.

– Я безмерно счастлив, ваше величество, что мои труды и хлопоты по устройству ледяного дома не прошли даром, – целуя протянутую руку, промолвил министр.

– Да, да, я очень благодарна вам, Артемий Петрович, вашим помощникам и принимавшим участие в этой потехе.

Волынский проводил государыню до кареты.