Колм Тойбин - Дом имён

Служанка, ставя на стол яйца, вяленое мясо, хлеб, сыр и оливки, похоже, тревожилась и сомневалась. Обнаружив кувшин и выйдя наружу за водой, она настороженно оглядывалась, а вернувшись, встала подальше от гостей.

Первой в комнату вошла мать Леандра. Завидев их, она закричала и побежала по коридору к спальням. Леандр двинулся за ней, и Орест услышал, как мать Леандра сзывает семью, поторапливает их, чтобы вставали скорее и собирались в комнату, которую можно запереть.

– Они вернулись, – вопила она. – Те люди вернулись.

Леандр быстро зашагал по коридору, выкликая свое имя, крича, что он возвратился. Но никакие его слова не утишали криков из комнат. Чуть погодя он вернулся в кухню и заговорил со служанкой.

– Можешь сказать им, что я Леандр и я вернулся?

– Они мне не поверят, – отозвалась она.

– Можешь отрезать локон моих волос и показать матери? – попросил он.

– У тебя волосы изменились, – сказала она. – Ты сам изменился. Я тебя не узнала.

– Попробуй их убедить.

– Они боятся – с тех пор как забрали старика. Леандр мрачно глянул на Ореста. Поскольку удивления он не выказал, это ему явно сообщили в доме материных родственников.

Леандр встал у кухонной двери.

– Я Леандр! – заорал он. – Меня похитили, я сбежал и теперь вернулся. Прошу вас, выходите. Я за столом. Я Леандр.

Вернулся, сел.

– Давай просто поедим, – сказал он Оресту. – Кому-то из них придется выйти.

Орест поразмыслил, как бы ему улизнуть. Он отдавал себе отчет, что Леандр его почти не замечает. Их прибытие, которое, как Орест видел сам, Леандр тщательно продумал, не сработало так, как он предвидел. Они ели, за ними по-прежнему встревоженно следила служанка, никто не заходил. В конце концов Леандр вновь встал, выбрался наружу и принялся кликать семью в окна, выкрикивать свое имя и повторять, что он вернулся.

Первой показалась молодая женщина. Она встала у входа в кухню, молча вперилась в обоих гостей. На ней все еще была ночная сорочка. Орест видел, какая она высокая, как черны ее волосы, как темны глаза. Когда Леандр встал со стула и двинулся к ней обняться, она отшатнулась, шагнула назад.

– Мы хотим, чтобы ты ушел, – сказала она. – Хватит нам страданий. Кого еще вы хотите забрать?

– Ианта, – тихонько сказал Леандр. – Ты моя сестра. Что мне сделать, чтобы ты поверила: я Леандр.

Она гортанно вскрикнула и убежала по коридору. Вскоре они начали появляться по двое, по трое, замирали у входа в кухню, Кобон, Раиса, родители Раисы, мать Кобона Дакия и еще одна пара с детьми – видимо, решил Орест, родственники Раисы.

Раиса первой вошла в кухню и прикоснулась к Леандру.

– Кто это? – спросила она, показывая на Ореста.

– Орест, – ответил Леандр.

– Что он здесь делает? – спросила она.

– Он сбежал со мной.

– А Митр?

– Нам нужно сходить и сообщить его семье, что он умер, – сказал Леандр.

Раиса исторгла вопль, едва ли не похожий на смех. – Некуда ходить. Их всех либо убили, либо забрали.

– Кого – всех?

– Всю семью Митра.

– Когда?

– Когда твоего деда убили или забрали.

– Я этого не знал, – сказал Леандр; все смотрели на него. – Мне в деревне не сказали.

Ианта медленно приблизилась. Принялась ощупывать лицо Леандра, плечи, спину и грудь. Но остальные по-прежнему держались у входа в кухню.

– Мы думали, ты погиб, – сказала Ианта. – Нам нужно время, чтобы привыкнуть к тебе живому.

– За вами следили? – спросил Кобон, входя в кухню.

– Нет, – ответил Леандр.

– Уверен?

– Да.

– Зачем он пришел сюда с тобой? – спросил отец Леандра, показывая на Ореста.

– В деревне мне сказали, что так безопаснее, – ответил Леандр.

– Может, это разумно, – сказал Кобон. – Пусть побудет, чтобы они не узнали, что ты вернулся.

– Кто не узнал? – спросил Орест.

– Твоя мать и Эгист, – сказал Кобон. Ненависть у него в голосе была осязаемой.

Леандр с Орестом располагали набором отсылок – почти их личным языком: в доме у старухи разговоры о погоде, еде или скотине развились в некую милую пикировку, с многочисленными взаимными замечаниями о слабостях и немощах друг друга. Теперь, при семье, им приходилось ограничивать себя: нужно было стараться не очень-то болтать, поскольку их беседы друг с другом тревожили остальных.

Орест заметил, что все в доме настороже. Кобон каждый день ходил проследить за припасами или на базар, но возвращался насупленный и понурый. Стало ясно, что единственные новости, достойные передачи, – новости о том, где его отец, но, поскольку Кобон не заговаривал, считалось, что ни в переулках, ни на базаре он ничего не выяснил.