Колм Тойбин - Дом имён

Кое-кто из людей Эгиста останется здесь – принимать войска, постепенно возвращающиеся с войны. Они погонят их прочь, к остальным. Отнимут всю добычу, какую смогут, присмотрят за покоем, сделают все, чтобы ничего нежелательного не происходило при свете дня – и никаких тайных собраний или мелких заговоров по ночам. Будут стеречь дворец как зеницу ока. Десятерым самым преданным и сильным, назначенным мне в личную стражу, велим всегда быть рядом со мной.

Когда в тот вечер начался дворцовый пир, те десятеро прибыли к моим покоям. Остальные Эгистовы люди тоже спустились и взялись за дело. За годы Эгист натаскал их действовать точно, без пыли и шума. Никаких кличей, никакого ликования: должна царить безжалостная тишина, бдительность, приверженность замыслу.

Я облачилась в то же платье, в каком была на заклании дочери, платье, что сшили мне для свадьбы Ифигении, годы назад. Волосы мне уложили так же, ту же белизну придали моему лицу, те же черные линии нанесли вокруг глаз.

Подали яства – будто ничего странного не происходит, хотя гости и слуги наверняка знали, что в ванной лежат два покойника, а пол там залит их кровью. Когда трапеза подошла к концу, я обратилась к собранию.

– Мальчики – ваши сыновья и внуки – будут освобождены. Их вернут к вам в дома ночью, когда их менее всего ждут. Если возникнет хоть какая-то попытка противостоять мне, малейший шепот меж вами или малые сходки, все отменится, а угроза их безопасности сильно возрастет. И вот еще что: предупредите мальчиков, когда они вернутся, чтоб никому и никогда не рассказывали, где они были, пусть и не заикаются, что их вообще увозили.

Люди кивали, даже не глядя друг на друга. Я велела им оставаться за столом еще некоторое время, пока люди Эгиста по моему указанию выложили тела моего супруга и женщины Кассандры, озаренные факелами, на улице, у всех на виду, – и пусть остаются там до утра, весь следующий день и, возможно, далее.

Я вернулась к столу и пожелала всем спокойной ночи, встала в дверях понаблюдать, как они проходят мимо нагого тела Агамемнона и тела Кассандры в красном, глотки перерезаны. Люди шли мимо не останавливаясь, без единого слова.

Когда я была готова захоронить тела, когда всех узников увели, а дворец погрузился в покой – если не считать жужжания мух, я сказала Эгисту, что хочу видеть Электру и Ореста. Желала, чтобы теперь, когда свершилось правосудие, они были рядом.

Когда через несколько часов мне пришлось приказать это повторно, Эгист помрачнел.

– Электру я могу освободить немедленно, – сказал он.

– В каком смысле – освободить? – переспросила я. – Где она?

– В темнице, – ответил он.

– Кто сказал тебе, что ты вправе поместить ее туда?

– Я сам решил ее туда поместить, – сказал он.

– Освободи ее сейчас же! – приказала я. – И приведи ко мне Ореста.

– Орест не здесь, – отозвался он.

– Эгист, где Орест?

– Мы договорились, что его отведут в безопасное место.

– Где он?

– В безопасности. Он с другими мальчишками, которых забрали – или же на пути туда, где их держат.

– Я желаю, чтобы он вернулся немедленно!

– Это невозможно.

– За ним надо тут же послать.

– Слишком опасно передвигаться.

– Я повелеваю тебе вернуть его.

Эгист примолк на несколько мгновений, и я видела, что ему нравится меня томить.

– Я решу, когда ему время вернуться, – произнес он. – Решать это буду я.

Он посмотрел на меня удовлетворенно.

– Твой сын вне опасности, – сказал он.

Я поклялась себе, что больше не совершу ошибок, но сейчас поняла: я полностью в его власти.

– Что мне сделать, – спросила я, – чтобы ты вернул его сейчас же?

– А вот это мы, пожалуй, могли бы обсудить, – сказал он. – Но пока не тревожься о нем. Он в хороших руках.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила я.

– Что ты обещала, – ответил он.

– Я хочу, чтобы он вернулся, – сказала я.

– Так и будет, – промолвил он. – Не стоит беспокоиться попусту.

Он поклонился и вышел вон.

В последующие дни во дворце было тихо. Новые стражники ночью не спали, они бдели, готовые подчиняться приказам Эгиста. Боялись его, я это видела, а это значило, что ни бахвалиться, ни чрезмерно болтать не станут. Ночью он приходил ко мне в спальню, но я знала, что бывал он и в кухнях – или где-то еще во дворце, где собирались женщины, и понимала, что с кем-то из них он путался, может, с двумя, а еще с кем-то из мальчишек-слуг.

Спал он с кинжалом в руке.