Гэри Дженнингс - Тропой Предков

На какой-то момент оба старика застыли совершенно неподвижно: Целитель с пером в поднятой руке, науали с рукой на рукояти ножа. Затем они медленно разошлись в стороны, и при этом Целитель опустился на колени, а науали двинулся прочь от него.

Я вскарабкался наверх, поднялся на ноги и помчался было за злодеем, но остановился и уставился на него в изумлении. Вместо того чтобы пригнуться и встретить меня в боевой стойке, он, пританцовывая и смеясь, сорвал с себя маску девушки, поднял нож высоко над головой и вонзил его себе в сердце.

Теперь я понял, почему Целитель размахивал пером перед лицом своего врага. На пере у него был йойотль или какой-то другой дурманящий порошок из арсенала «цветочных ткачих».

Целитель лежал на земле навзничь. Его одежда была в крови. С тяжёлым сердцем я опустился рядом с ним на колени.

— Сейчас сбегаю за помощью, — сказал я, хотя и знал, что это бесполезно.

— Не надо, сынок, лучше побудь со мной. Слишком поздно. Сегодня утром я услышал зов уактли , птицы смерти.

— Нет!..

— Теперь путь мой лежит в то место, куда ушли мои предки. Я стар и очень устал, а путь мне предстоит долгий.

Целитель медленно угасал, дыхание оставляло его; я крепко обнял старика и заплакал.

Когда-то он сказал мне, что пришёл со звёзд, и я поверил ему. В этом человеке и вправду было что-то не от мира сего. Я не сомневался в том, что Целитель и впрямь однажды совершил путешествие на землю со звёзд п что именно на звезды он теперь и вернётся.

Как и добрый клирик Антонио, он был мне настоящим отцом. И теперь мне, как его сыну, надлежало приготовить его к последнему путешествию.

Мне пришлось оставить старика, чтобы заручиться помощью друзей и перенести его тело в подходящее место для подготовки к погребению.

Когда я вернулся в лагерь, то увидел там не только Матео, но и дона Хулио. Он сказал:

— Пару дней назад ко мне прибыл некий индеец, посланный Целителем, и сообщил, что науали умер, пытаясь напасть на тебя. Я приехал сюда и выяснил, что Матео ничего об этом не знает.

— Откуда ему знать, если это случилось только что, — отозвался я, после чего поведал о схватке с науали и пёрышке, которое «убило» мага.

— Откуда старик мог знать об этой схватке ещё до того, как она произошла? — удивился Матео.

Я пожал плечами и печально улыбнулся.

— Ему рассказали птицы.

Целитель не отправится в Миктлан, обитель тьмы. Он пал в бою, как воин, и его ждёт благословенная обитель солнца.

С помощью толкователя снов я подготовил тело Целителя, облачив покойника в его самые лучшие одежды, накидку из редких перьев и чудесный головной убор. Я сложил груду поленьев и положил тело Целителя поверх этой груды. Рядом с телом я положил запас маиса, бобов и какао-бобов, чтобы ему хватило на путешествие в обитель солнца.

Верная жёлтая собака не отходила от хозяина на протяжении всех этих приготовлений. Я убил собаку, постаравшись сделать это безболезненно, и положил в ногах Целителя, чтобы она показывала ему путь.

Когда приготовления были закончены, я поджёг поленья. Вспыхнул погребальный костёр. Полыхало пламя, и дым поднимался в ночь. Я оставался там до тех пор, пока последняя струйка дыма, последняя сущность Целителя, не поднялась к звёздам.

Оба испанца прибыли к месту погребения утром. Матео вёл лошадь, на которую дон Хулио велел мне сесть.

— Ты поедешь снами, — сказал он. — Ты был вором и лжецом, юным мошенником, основательно поднаторевшим в бесчестье и обмане. Теперь для тебя настала пора начать другую жизнь, жизнь благородного человека. Садись на лошадь, дон Кристо. Тебе предстоит обучиться манерам и образу жизни настоящего кабальеро.

Чёрт возьми! (исп.)

Бессмысленно (исп.).

О боже! (исп.)

Слава богу (исп.).

Друзья мои (исп.).

Шлюха (исп.).

Дерьмо! (исп.)

Несмышлёныш (исп.).

Испанский казначейский флот — особый караван, формируемый дважды в год, начиная с 1564 г.; основной груз — перуанское и мексиканское золото.

Мулатка (исп.).

Благородные господа (исп.).

Сид Кампеадор (наст, имя Родриго Диас де Бивар) (между 1026 и 1043-1099) — испанский рыцарь, прославившийся подвигами во время Реконкисты (освободительной борьбы коренного населения Пиренейского полуострова против арабов). Воспет в «Песне о моем Сиде» (XII в.) и трагедии П. Корнеля «Сид».