Стивен Прессфилд - Солдаты Александра. Дорога сражений

Когда на следующий день пал и город, всех спустившихся вниз мужчин перебили, а женщин и детей продали в рабство.

На этом, однако, карательные меры не исчерпываются. Кратеру вменено наказать за поддержку, оказанную мятежникам, весь здешний край, и наше подразделение подверстано к выполнению этой задачи в качестве вспомогательного. Подвергнуть экзекуции намечено одиннадцать деревушек. Нам велено ни во что не соваться, а просто перехватывать всех, кто пытается скрыться, самими же поселениями займутся без нас. Есть кому ими заняться.

И вправду есть. Вот, доложу вам, вояки! Старого, правильного закала — других таких нет. Жуть берет. До них далеко даже Флагу, Стефану или там Толло. И при этом никакой рисовки, никаких лишних движений. Каменное спокойствие и непробиваемая невозмутимость. Отвага для них в порядке вещей, часть повседневной работы. Некоторые из этих продубленных ветрами и покрытых шрамами ветеранов воевали еще в Греции при царе Филиппе, когда Александр был ребенком. Это они усмиряли Афины, громили Фивы, приводили к покорности могущественную и кичливую Спарту. Да что там Спарта, даже великая Персия зашаталась и пала ниц под их сокрушительными ударами при Гранике, Иссе и Гавгамелах. Именно они первыми врывались в Тир и Газу, захватывали Вавилон, Сузы, Персеполь.

Эти афганские деревушки плевка их не стоят, подобные операции отработаны до мелочей. Поселения блокируются и сжигаются, все жители мужского пола выискиваются и на месте уничтожаются. Никто не смотрит, сопротивляются они или нет. Местные старейшины на своем языке осыпают убийц проклятиями, но те ни слова не понимают и просто режут их, как свиней, испытывая не больше чувств, чем селяне, забивающие скотину.

Обычная работенка.

А нас с Лукой ощутимо потряхивает, когда мы смотрим на все эти ужасы. Мы стоим в оцеплении и вроде бы ни при чем, но нет способа отстраниться от терзающих слух отчаянных женских воплей и клубов едкого черного дыма, застилающего небеса. В конце концов и нам приходится гнать полонянок перед собой, как овец, а убитых и недобитых мужчин бросать на поживу волкам и воронам.

Эта экспедиция занимает одиннадцать дней. Когда мы возвращаемся в Артакоану, там уже кипит жизнь. Закладывается новый город, Александрия Арейская, чтобы уже одним фактом своего возведения еще раз возвестить всему свету, сколь проницателен наш молодой государь, всегда умеющий обратить в свою пользу не только промахи и ошибки противника, но также алчность его, неуживчивость, твердолобость и прочие тому подобные, в общем-то, свойственные всем людям пороки.

Нам из солдатского строя все афганцы кажутся одинаковыми, а уж о том, чтобы как-то распознавать их принадлежность к каким-либо племенам, не заходит и речи, но Александр прозорливее нас, и смотрит он куда глубже. Он знает, что эти края испокон веку раздирала межплеменная вражда и что народы южной Арейи издревле недолюбливали северных своих соседей, веками живших под сильным влиянием персов. Ну а теперь, когда Персии нет, почему бы не использовать застарелую неприязнь? Зачем македонцам проливать свою кровь, гибнуть в стычках, если можно уничтожать одних афганцев руками других?

И Александр затевает строительство, к которому за баснословно щедрое жалованье привлекает каменщиков, плотников, землекопов и возчиков. Не удовлетворившись одним лишь этим, он манит на свежие пепелища переселенцев, обещая им не только землю и право жить по своим обычаям, но также массу податных льгот, что очень важно для ремесленников и торговцев. Южане, окрыленные возможностью восторжествовать наконец над заносчивыми соседями, устремляются нескончаемым потоком на север. В считаные дни после оглашения царского указа к месту великой стройки собирается чуть ли не весь работоспособный люд юга Арейи. За мужчинами тянутся женщины. Добропорядочные туземки готовы служить поварихами и портнихами, прачками и сиделками, лоточницами и швеями. Последние идут нарасхват. Пошив палаток становится весьма прибыльным делом наряду с плетением коробов и корзин. А представительницы слабого пола, принадлежащие к категории пешнарван, или, говоря проще, к «охвостью», охотно оказывают услуги, в каких обычно отказывают нанимателям их более рукодельные и искусные сестры.

План нашего государя работает. На месте мрачных развалин стремительно вырастает столица, в которой ничто не связано с памятью о кровавой резне. Страшного прошлого как не бывало, а среди населения окрестных долин начинают преобладать люди, всем обязанные Александру. Они вытесняют старожилов, да и те уже, кажется, склонны к примирению с новым порядком, ведь никогда еще в этом краю не было такой нужды в рабочих руках, таких высоких заработков и надежд на лучшее будущее. Александр покоряет захваченную страну своей мудростью в не меньшей степени, чем военной мощью.