Стивен Прессфилд - Солдаты Александра. Дорога сражений

Во всяком случае, мы получим мир, а я сильно сомневаюсь, что завершения какой-либо военной кампании где-либо и когда-либо ждали с большим нетерпением, чем этой. Поход, изначально затеянный на три месяца, затянулся чуть ли не на три года небывало ожесточенной резни. Те из нас, что покинули дом свой юнцами, успели превратиться в мужчин, а после и в нечто среднее между зверями и демонами, ибо нахлебались тут всякого. Туземцам тоже досталось. Когда болтают о двухстах тысячах погибших с их стороны, для меня это не досужая трепотня. Цифра дикая, но я склонен ей верить. Мне порой даже кажется, что во всей этой стране уже не найдется селения, которое мы не сровняли бы с землей, или крепости, от которой мы не оставили бы камня на камне.

Так что эта свадьба — большой шаг вперед. Суть сделки между Александром и Оксиартом такова: вождь отдает Александру свою дочь и признает его власть над собой, Александр же провозглашает новоиспеченного тестя своим первым родичем и «другом», что обеспечит тому главенство среди царьков Бактрии и вообще сделает его самой большой шишкой к востоку от Евфрата. После чего македонцы собирают манатки и перестают тут маячить. Кто придет в больший восторг — местные жители, видя, как мы отсюда уходим, или мы сами, унося свои задницы с их негостеприимной земли, — сразу и не сказать.

Я тоже женюсь сегодняшним вечером, как и еще четырнадцать сотен маков, которых один общий обряд должен связать брачными узами с такой же прорвой афганских девиц.

Мою невесту зовут Шинар. Это долгая история, но по ходу дела я, может, успею ее вам поведать.

Я уже полностью вооружен и маюсь от нетерпения, когда возле палатки спешивается мой товарищ Флаг. Ему около сорока, и он круче всех, с кем мне доводилось встречаться. Именно он обучил меня всякой воинской всячине, следом за ним я готов пойти в ад.

Флаг появляется при полном параде, что вроде бы соответствует значимости события, но я указываю на его плащ:

— В этом, пожалуй, недолго зажариться.

В ответ он отгибает полу.

Слева под мышкой у него подвешен ксифос, короткий меч, бедро отягощает длинный афганский кинжал, и еще пара метательных ножей прячется за голенищами. И это не считая церемониального оружия, оставленного на виду: меча на перевязи и копья в пять с половиной локтей длиной. Сей арсенал не для боя, а для показухи — чтобы базам (так мы зовем меж собой всех афганцев) было на что поглазеть.

Кулак с Рыжим Малышом дожидаются рядом, придерживая коней. Еще миг-другой, и мы с ними поскачем к лагерю пактианов, где у меня назначена встреча с братом моей невесты. С тем самым малым, который вроде бы дал согласие за хороший куш напрочь забыть о своей «поруганной чести». Его отказ от намерения убить нас с Шинар стоит недешево. Я должен отдать ему четыре годовых жалованья и лучшую из лошадей.

Таков Афганистан. Только здесь приходится давать взятку брату, чтобы тот не укокошил собственную сестрицу, все преступление которой лишь в том, что она сошлась с кем-то, в данном раскладе — со мной.

Конечно, я подозреваю подвох. Вот для чего нужно оружие. В каком-то смысле я даже надеюсь столкнуться с коварством. Ибо, если этого не случится, лишение жизни кого-либо из семьи, с которой я хочу породниться по браку, будет противоречить македонским нормам филоксении (кодекса, на каком у нас строятся отношения с чужаками). Наверное, я идиот, раз даже тут, в этой стране, пытаюсь придерживаться каких-то правил, но что есть, то есть.

Со стен цитадели доносится голос глашатая. Два часа пополудни. У персов сутки начинаются на закате. Тогда-то все и завертится. Мелкие ритуальные действа, впрочем, уже вершатся, но ближе к вечеру намечен общий парад. Все македонские подразделения и все афганские кланы гордо продефилируют перед Александром, Роксаной и расфуфыренными сановниками. Большой обряд, царский, состоится в верхнем дворце крепости Бал Тегриб (Каменная гора). Массовая церемония, та, которая свяжет незримыми узами и нас с Шинар, будет происходить под открытым небом, на новом стадионе у подошвы холма. По окончании ее предполагается повальное ликование.

— Ладно, — говорит Флаг, — давайте-ка сызнова все повторим, чтобы потом не пенять друг на друга.

Флаг у нас старший и по годам, и по опыту, и по званию. Правда, армейский чин его невелик, но все-таки он командир отряда, имеющего свой вымпел, — отсюда и кличка. Имя у него, как и у всякого, разумеется, есть, но я ни разу еще не слышал, чтобы кто-то называл Флага как-нибудь по-другому.