Сергей Булыга - Золотое дело

Ночью проснулся, поел огурцов, вышел во двор, проверил Бабу, вернулся и спал до утра.

Утром быстро собрались и вышли. Шли ещё семь дней, под конец уже просто тащились…

И вышли к Выми. А там же кругом монастыри! А у них такой груз непотребный! Маркел строго-настрого велел молчать. Да у них никто ничего и не спрашивал, не ожидали такой дерзости. Они проехали к губной избе, к ним вышел было Гычев, Маркел велел Гычеву уйти, стрельцы затащили Бабу в сени, Гычев спросил, что случилось, Маркел сказал, завтра расскажет, а пока велел, пусть принесёт поесть и на всех выпить. И дал семь алтын, деньги были Саввины. Гычев взял с собой Саньку, быстро обернулся, принёс всего всякого, все сели выпивать. И выпивали на этот раз молча. Гычев спросил, где те вогулы, которых он давал Маркелу. Маркел посмотрел на потолок. Гычев перекрестился. После спросил, а что ещё случилось. Маркел сказал, что много всякого, и лучше об этом не знать. А что в сенях, спросил Гычев.

– Она, – тихо ответил Маркел.

Гычев стал креститься и крестился долго. Маркел снял шапку и сказал:

– Вот такова моя служба!

И больше не пил.

Потом все полегли. Маркел всю ночь ворочался, прислушивался, но ничего недоброго не слышал.

Утром они встали и ушли. Только перед самым уходом Гычев подошёл к Бабе, она тогда ещё стояла в сенях, и положил ей руку на плечо, и это всё.

Потом они, через три дня, это всё на Саввиных собаках, приехали в Яренск. Там было много легче. Батищев встретил Маркела с большой радостью, говорил, не чаял уже встретить, а тут вдруг явился! И тут же спросил:

– А это что? – и показал на Бабу.

– Про это после расскажу, – сказал Маркел.

Батищев согласно кивнул. Стрельцы потащили Бабу в воеводские хоромы. Там, в трапезной, стол был ещё не накрыт, поэтому Бабу поставили прямо на стол, Маркел махнул рукой, и её разоблачили. Батищев как увидел Бабу, тихо охнул. После походил вокруг, спросил, не золотая ли. Маркел пожал плечами. Батищев достал нож, примерился, ткнул в Бабу, посмотрел, что получилось, и сказал:

– Я так и думал, деревянная.

Маркел молчал.

– Да ты не горюй! – сказал Батищев. – Тебе что было велено? Её привезти? Ты и везёшь. А какая она из себя, это уже не твоя забота. Верно?

Маркел подумал и кивнул, что верно. Батищев снова посмотрел на Бабу, прищёлкнул языком и нараспев сказал:

– Хороша! – А после, опять повернувшись к Маркелу, спросил, где тот её добыл. Маркел уклончиво ответил, что об этом долго рассказывать.

– А я никуда не спешу, – сказал Батищев.

И, кликнув челядь, велел подать обед. Челядины побежали накрывать на стол. Правильней, на полстола, потому что вторую его половину занимала сидящая Баба. Челядины искоса поглядывали на неё, но никто на всякий случай ничего о ней не спрашивал.

Потом челядины ушли, Батищев и Маркел сели, опрокинули по шкалику, и Маркел начал рассказывать. Рассказывал долго, подробно, ничего не утаивал, только про своё житьё у Золотой Бабы ничего не сказал, пропустил, сказал только про то, как он подошёл к пещере, как на него оттуда кинулся шайтанщик, как он от него отбился, а потом сразу:

– И я упал. А просыпаюсь, а шайтанщика уже нет нигде, мой кистень на полу валяется, и тут же сидит эта Баба.

– В таком виде?

– Да.

– И это всё? – спросил Батищев, усмехаясь.

– Как будто всё, – сказал Маркел. – Если меня там не околдовали, конечно.

– Околдовали, околдовали! – радостно подхватил Батищев. – Такая бабища, и вдруг не околдует! – И тут же спросил: – Колдовала жарко?

Маркел в ответ только шумно вздохнул.

– Вот это по-нашему! – сказал Батищев. – Да и не красней ты так! Я, что ли, поп, чтобы тебя срамить?!

Он снова посмотрел на Бабу и задумался, потом сказал:

– Ладно, рассказывай дальше.

Маркел стал рассказывать про то, как он нашёл своих стрельцов, как они тащили Бабу, как она становилась то легче, то тяжелее, а то опять легче. Потом рассказал про самоедов, и что старшим у них был старик в трёхрогом шлеме.

– Это Яркома-князь, – сказал Батищев. – Очень на это дело лютый. И он тебя вдруг упустил. Как-то не верится. Или тут что-то сокрыто.

Маркел, а за ним Батищев, посмотрели на Бабу. Баба им как будто усмехнулась.

– Хватит! Больше пить не будем! – сказал Батищев.

И первым встал из-за стола. Маркел встал за ним. Батищев спросил подорожную, посмотрел её, сказал, что так не годится, что он напишет лучше, а пока Маркелу надо отдохнуть.

Маркела отвели, он лёг и спал до завтрашнего чуть ли не полудня, увидел, что уже такое время позднее, и начал быстро собираться. Пришёл Батищев, дал ему новую, от своего имени, подорожную, в которой вместо «с бесовским идолом» было записано «с потребным грузом» и чтобы давали две не простых, а обязательно больших подводы – одну для Маркела, вторую для Бабы. А берёзовских стрельцов, сказал Батищев, он ещё утром отправил обратно в Берёзов. Маркел поблагодарил Батищева, вышел во двор, там его уже ждали двое ямских саней, первые были ещё пустые, а во вторых уже сидела Баба. И они поехали.