Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

К 1 ноября 1941 года обстановка на фронте сложилась тяжелая, но Севастополь еще держался. «Ташкент» вышел из дока, сбегал до Батуми и обратно, доставив в осажденный город несколько тонн драгоценных артиллерийских боеприпасов. Обратным рейсом вывез раненых… Вообще-то такой работой положено заниматься транспортным пароходам, а не лидерам эсминцев. На то при каждой эскадре есть «обозная бригада вспомогательного состава», проще говоря – толпа бывших сухогрузов и лайнеров, специально призванная ради таких дел на фронт.

Но война диктовала свои правила жизни: под обстрелом и бомбежками с воздуха мобилизованный мирный транспорт может только погибнуть без пользы для Отечества. А быстроходный боевой корабль выживет, прорвется и выполнит задание, хотя там, где грузовому пароходу достанет одного рейса, лидеру эсминцев придется сделать три. С этого момента походы по маршруту «Батуми – сражающийся Севастополь» стали для «Ташкента» регулярными.

Впрочем, 25 ноября он получил несколько нестандартное задание: вместе с эсминцами своего соединения «Сообразительный» и «Способный» проводить до Босфора… ледокол.

Черное море зимой не замерзает – климат тут мягкий, курортный. Но на крымских и николаевских верфях порой и ледоколы строятся – и уходят потом на Север, туда, где они нужнее.

Ледокол «Анастас Микоян» появился на свет на Николаевском морском заводе и к лету 1941 года еще находился в достройке. Когда к городу подступили немцы, был эвакуирован в Батуми, там доведен до ума и даже сделал несколько рейсов в Севастополь. Туда – доставить солдат и боезапас, обратно – вывезти раненых и эвакуантов…

Но осенью 1941-го было все же принято решение отправить «Микояна» туда, где ледоколу самое место – из Черного моря в Белое, водить северные конвои, следующие из Англии в Архангельск и Мурманск. Водоизмещение корабля не позволяло ему перебраться на Север по речным фарватерам внутри страны, а значит, путь один – через Босфор…

А турецкий нейтралитет сомнителен, более похож на сочувствие фашистской Германии. Турок решено было подкупить крупной поставкой нефти, и вместе с ледоколом в Стамбул должны были отправиться три огромных танкера. Заглядывая вперед, скажем: в результате транспортам с ледоколом пришлось совершить… «малую кругосветку» по войне, добираясь до нового места службы через Дальний Восток и Севморпуть…

Вот эту-то транспортную команду и предстояло проводить до турецких вод лидеру «Ташкент».

Во время похода отряд попал в жестокий осенний шторм. Под иссиня-черным небом, на острой семибалльной волне с трудом двигались даже высокобортные танкеры, а уж эсминцы валяло так, что они едва не ложились, – амплитуда качки доходила до 40 градусов.

Это только кажется, что вода в Черном море – ласковая. Как говорил незабвенный Алексей Силыч Новиков-Прибой, в шторм волны подобны боксерским кулакам – хоть и в мягкой перчатке, а нет-нет да и ушибут так, что мало не покажется. Так вот, этот злосчастный ноябрьский шторм едва не отправил «Ташкента» в нокаут: от особо тяжкого удара волны даже палуба в районе миделя деформировалась. До января потом пришлось в ремонте успокоиться. А флаг-инженер Селихов написал в штаб подробную реляцию о том, что итальянская школа кораблестроения по применяемым нормам прочности до нашей сильно не дотягивает.

Верно: набор у «Ташкента» оказался хиловат по сравнению с кораблями отечественной постройки. Поэтому и «зависшее» из-за войны решение строить серию лидеров по итальянскому образцу было окончательно отменено.

После очередного ремонта «Ташкент» вернулся к привычной работе – доставке военных грузов и пополнений в осажденный Севастополь и эвакуации оттуда мирных жителей и раненых бойцов. И каждый раз – прорыв в город под огнем, отражение воздушных атак, потери в команде.

Лидер эсминцев – не пассажирский пароход. На военном корабле, честно говоря, попросту негде расположить женщин с детьми. Негде, кроме бортового лазарета, рассчитанного на 19 человек, поставить носилки с лежачими ранеными. Но 27 июня 1942 года в Севастополе «Ташкент» принял на борт 2100 человек – это при неполных четырех тысячах тонн водоизмещения! И пассажирами его были не привычные к спартанскому быту солдаты, а эвакуанты. То есть – удрученная отступлением толпа изможденных раненых, страдающих от боли. Усталых женщин. Испуганных детей… Моряки уступали места в своих кубриках, под временный перевязочный пункт отдали кают-компанию, детей разместили в офицерских каютах. На борту была невероятная теснота, местами люди стояли на палубе плечом к плечу…