Вениамин Додин - Площадь Разгуляй

В 1991–1998 гг. документы эти стали органической частью компьютерной базы (достоянием) ЮНЕСКО. ООН…»

Законно, не законно всё это, — то другой вопрос. Но с позиций информативности справедливо: «Народ–интересант, — где бы он ни был, а он везде, — где бы представители его ни жили–были и свирепствовали, должен знать своих героев». Стесняться такого разворота событий грех. Беснование по этому поводу неприлично и напрасно.

Тем более, надежды замаранных, на вечное молчание закрытых пока страшных источников их беспокойства эфемерны. Как несбыточны они и на «развал России» с вожделенным «окончательным хаосом» и, хотя бы, новыми адресными сожжениями хранилищ государственных бумаг. Словом, на повторение «1992 года». «Освободившись от балласта приобретенных в незапамятные века сателлитов и всёрьёз начав осваивать ресурсы развития», всё ещё не оправившаяся от «штатных смут» держава — как не раз — вновь, на минуточку, «сосредоточится» («на коленях стояла лишь только в воображении ползавших вокруг на брюхе»). И «возвратится к осмыслению собственной истории» (Цитаты по российскому TV). Значит, к архивам – куда ещё–то?… А вот там?…Там — что есть. А есть всё тот же «Беленький бычок». Бездна!

* * *

Казалось, незадачи неолевантийцев, промышляющих манипуляциями с печатным словом, должны были чему–то их научить. Чему же? С целью выяснить чему, после одного Его пост–инсультного «звонка» друзья автора решили издание Мартиролога «Площадь РАЗГУЛЯЙ» ускорить.

«Детдомовские сверстники Вениамина Додина, потерявшиеся в жестоком хаосе жизни, но оставшиеся в памяти, — и всё ещё без надежды требовавшие хоть в каком–то качестве оставить их на земле, — они ждут.

Ждут они! А пепел стучит, — известно, — не только в сердце Клааса!».

И вот, 28 ноября 2007 года доверенное лицо Совета Друзей тяжело больного автора подписывает с некоей иерусалимской амутот «ФИЛОИБЛОН» (издательской конторой) на слух приличных хозяйчиков Леонида Юниверга и Владимира Френкеля ДОГОВОР на сумму 14 тыс. шекелей (примерно 4 тыс. долларов) на издание 650 стр. рукописи Вениамина Додина — «Площадь РАЗГУЛЯЙ». По договору обязанностью их было «редактирование книги (лёгкое)»

(Так в документе! К редактированию своих специальных и литературных работ автор никогда никого не подпускал). Контролировать работу по Договору, сполна уплатив им договоренную сумму, заказчик не стал: ведущий подрядчик показался ему, — понятия не имеющему о повадках местных «высоких договаривающихся сторон», — особью приличной и даже интеллигентной. Другое дело, знаком он с приличиями тех только, кто строит в столице и за её пределами транспортные путепроводы, — автотрассы, мосты и тоннели, — которыми сам занят. Да и контролировать издателей не пытается, воспитанный в уважении к подписанным договорам и высказанным словам, находясь постоянно на объектах строительства и до предела загруженный действительно серьёзнейшей работой.

Контролировать «приличных людей» не мог и сам автор: после инсульта был не в состоянии ни нормально разговаривать, ни тем более уследить за воровскими манипуляциями нахраписто наглой «высокой договорившейся» субстанции. А уж спорить с нею и вовсе не мог. Эта категория деляг быстро определяет недееспособность, беспомощность клиента и безмерность собственной безнаказанности… Так, издатели однажды огорошили автора сентенцией вроде: «рукопись необходимо сократить, так как клей в их (?!) типографии не скрепляет более пятисот листов!»; на вопрос: — Это, что ж, рукопись моя — она у вас — как «гвоздь не от той стенки», что ли? Или стенка не для того гвоздя? Зачем же мне такая типография? — Они промолчали. Или, к примеру, «мотив» выламывания из текста беседы автора с его школьной преподавательницей (важнейшей для понимания характера преступления, в котором подозревается профессорша Штерн) — главного составляющего романа — «объясняется» автору 2,5 десятка справочных и учебных монографий, изданных в собственной его авторской редакции!: — «Она не могла так говорить!»?…(И такое решают «издатели», понятия не имеющие, — как оказалось, — о стилистике, тем более, о русской разговорной речи (наши юристы и эксперты продемонстрируют это на фиксированных примерах). Остальное вымарывается без попыток объяснить — молча, нагло… Как подсказано было автору — то была «страшная месть» местных нацистов–доброхотов за его прогремевшую статью «Где был Бог», опубликованную в Тель—Авиве, потом в Российском журнале МОСКВА и переведенную для СМИ Европы, Азии и США.